Эфиопские хроники XVIII века

Глава 14. Книга истории царя царей Иясу, грозная, как пришествие [Христа], и потрясающая, как облако с поздним дождем (Притч. 16, 15), сотовый мед для любящих его и сок полынный (Иер. 23, 15) для врагов его, избранного, как Иаков, от чрева [матери его] и освященного от чрева матери его, Ментевваб, как Иеремия. И после того как свершен был весь устав царский в ночь на четверг, повелела государыня Ментевваб бэлятен-гета Давиду и шалека Варання с мусульманскими стрельцами и с [воинами] заве и тулама из Фогара[173] стеречь гору Вахни. И пошли они туда, куда им было приказано. А когда наступил четверг, вышли к месту провозглашения указов на Адабабае[174]

паша Илия и восемь судей, взяв [барабан] медведь-лев[175]; и пришел один из [стражников башни], Жан Такалы[176], и провозгласил указ, гласивший: «Упокоился царь царей Бакаффа, и воцарился царь царей Иясу; мы же [подданные его] и в смерти нашей, и в жизни!»[177]

. И тогда была у всех людей стана[178] тут и печаль и радость.

А затем повелели царица Ментевваб и царь Иясу погребсти царя Бакаффу. И взял его иерей Адара, отец его духовный, и увил пеленами драгоценными, и умастил благовониями, и несли его на ложе слоновой кости, покрытом парчой. И пришла абуна[179] Христодул, и эччеге[180]

Такла Хайманот, и акабэ-саат Вальда Хаварьят, и иереи всех церквей [столичных], неся венцы золотые и держа кресты и кадильницы золотые. И свершили они отпущение, и отнесли его по [переходу, называемому] «радугой»[181], из внутренних покоев в церковь отца нашего Такла Хайманота, и свершили весь чин разрешительный, предписанный «Книгою погребения»[182], и отслужили литургию, и причастили его плоти и крови Христа[183]

, и погребли там со слезами и плачем. И казалось всем, что ангела погребают, ибо был он ангелом по деяниям своим. А затем возвратились абуна, и эччеге, и иереи, и сановники, и все князья, и вошли к царю и царице в срединную башню[184], и приветствовали их. И благословил абуна царя благословением царским. И дали царь и царица цераг масаре Мамо 10 сиклей золотых[185], ибо таков закон — [платить] цераг масаре за поставление на царство.

А затем вышли князья и устроили на Ашава подобие покойного царя, украшенное одеяниями царскими, на муле, называемом «серым». И держали над ним два зонтика, большой и малый, и был [мул] под седлом. И вынесли знамена и барабаны с другими чинами впереди, а потом вышли стрельцы с ружьями до Макабабия[186], а за ними перед! подобием — меченосцы, а после подобия — щитоносцы. А затем князья, облаченные в одеяния печали, а посреди них гра-азмач Николай, облаченный во вретище, то бишь мак[187], неся на плече меч царя Бакаффы. И стоял громкий вопль на Макабабия среди знатных женщин и евнухов. И усилилась печаль у князей, ибо были они любимцами царя: одни несли его щит и копье, другие обнажали мечи, третьи скакали в боевом порядке от сильной печали. И плакал царь Иясу, облаченный в одежды печали, сидя на краю стены срединной башни и глядя на князей внизу. И они плакали, глядя наверх, ибо казался он им вылитым господином их, царем Бакаффой, своим обликом, и красою благодати, и одеждою одеяний. И облик сына его, Иясу, являл не видевшим облик Бакаффы, и были они как видевшие, как запах мяса являет [его] всем людям. Неслыхано было подобного плача, и не идет с ним в сравнение плач Иосифа, рыдавшего о смерти Иакова, отца своего. И по такому чину плакали 3 дня.