Эфиопские хроники XVIII века

Глава 15. 16 маскарама[188], в воскресенье, вечером были устроены костры праздника креста[189]

. И пришли сановники, и иереи, и священники [царской] часовни с восковыми свечами и золотыми кадильницами, и вынесли древо честного креста[190] из башни царской, называемой Тэдля[191], и, проследовав через приемный зал, вышли из башни Жан Такаль, и [шли] до Ада-бабая со всеми князьями, носившими одеяния печали четвертый день с тех пор, как сняли они свои рубахи [в знак печали]. И устроили они костры по закону и обычаю древнему. А затем внесли древо честного креста в шатер [царской] часовни, разбитой посреди Адабабая. А потом возвратились князья и сановники в приемный зал, плача и рыдая о смерти господина своего, царя царей Бакаффы. И когда услышала царица Ментевваб, будучи в, воцарительной башне, рыдания всех князей, то усилились ее скорбь и рыдания противу прежнего. И была в доме царском печаль вместо радости и рыдания вместо плясок в день праздника честного креста. А после того как свершили они закон и обычай [праздничный], простились царь и царица со всеми князьями, и возвратились те по домам. А в понедельник утром пришли князья и сановники и иереи и встали по местам своим там, где были [подготовлены] костры. И в это время взял золотой крест акабэ-саат и запел литанию по обычаю, говоря: «Сказал Иисус евреям: Уверуйте в меня и уверуйте в отца моего; ныне же просвещу я своих крестом моим!» И отвечали ему иереи по обычаю. Затем служили они утреню и [пели] гимн: «Сей крест, сей крест — избавление наше и спасение наше» до конца. И обошли они костер с факелами древесными трижды, говоря: «Эйюха, эйюха!» И это «эйюха» подобает [возглашать] в два дня: один раз при воцарении царя, а другой раз в праздник честного креста.

А затем зажгли костер и возвратились князья и сановники и священники часовни, взяв крест Иисусов в [башню] Жан Такаль, и через приемный зал внесли его в башню, называемую Тэдля. И благословил царя царей Иясу и царицу Ментевваб по обычаю своему государев духовник, ибо таков закон. А затем встретили их царь Иясу и царица Ментевваб у решетки покоев, и призвал малектення тайяки[192]

всех князей, и восьмерых заседателей судебных[193], и сановников церкви, и всех чад военных[194]. И сидели, кому [положено] сидеть, и стояли, кому [положено] стоять, на Ашава на ковре многоцветном. И сделали смотр царь и царица прохождению полков, то бишь Танкания, и Заве Вамбар, и щитоносцев, тулама и мусульманских стрельцов. И в это время пали на Ашава мусульманские стрельцы, крича: «Мы оголодали!» И сказала мать-царица своему сыну-царю: «Так дай им 100 сиклей золотых». И сказал царь: «Хорошо ты сказала!» — и дал им эти 100 сиклей золотых, ибо щедр был рукою, как отец его царь Бакаффа и как мать его царица Ментевваб, как гласит Писание: «Открываешь руку твою и насыщаешь все живущее по благоволению» (Пс. 144, 16). И в этот день паша Илия, поняв, что укрепилось царство, послал гра-азмача Николая к царице Ментевваб, говоря: «Дай мне сестру сына твоего, чтобы была она мне женою!» И сказала она: «Ей». И сказал Николай Илие: «Сделал я для тебя, о чем ты просил». И приветствовал [царя] паша Илия[195]

.

Глава 16. 20 маскарама[196], в четверг, выдали замуж царь и царица за пашу Илию дочь царя Бакаффы, называемого вейзаро Валата Такла Хайманот. И пришел эччеге Такла Хайманот, ее отец крестный, и благословил по уставу брачному, ибо законом честен брак, как сказал Павел: «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно» (Евр. 13, 4). И дали ей много золота, и серебра, и одеяний драгоценных, и всего потребного знатной женщине. 21 маскарама упокоился таресамба азаж[197]

Такла Хайманот. А 22 маскарама, в день первой субботы, вошли в приемный зал царь царей Иясу и царица Ментевваб и назначили бехт-вадада Ляфто расом, а гра-азмача Николая — дедж-азмачем Самена вместе с [должностью наместника] Ванята, а колення[198] Феодора (гра-азмачем, а щербатого Мамо — цедж-азажем[199], а Пимена — кантибой, а раса Вальда Леуля, брата ее, — кравчим слева, а Кань Лята — кравчим справа, а Сарду — начальником Иту и Дагбаса[200], а Чанчо — начальником Танкання, у которых на знамени «тощий Георгий»[201]. 29 маскарама, в праздник господа нашего, прибавили цераг масаре Мамо [должность] цехафе-тээзаза.