Егерь

— Боровский, — продолжал Герман, — раньше был обычным человеком. Он не разделял взглядов большинства людей на текущее мироустройство. Его не устраивали вечный мир и установившийся порядок вещей. Ему не нравилась сама идея равенства всех людей. Она, по его мнению, вела к торможению прогресса. Втайне он лелеял мечту о превосходстве одних рас над другими и считал, что общество погрязло в собственной добродетели и в итоге остановится в своем развитии. Для преодоления этого застоя ему была необходима волна возмущения в социуме, глубокая встряска и кризис. Он создал механизм, при помощи которого смог соединить свой мозг с вычислительными возможностями наших думающих машин.

— Чего же он хотел достичь таким путем?

— Связав свой интеллект с бездушным искусственным разумом, он получил практически безграничные вычислительные возможности. Уже тогда он мог влиять на разум любого человека, просчитывать колоссальные объемы информации. Его мозг превратился в компьютер. И если мы искусственно ограничивали в мощностях наши думающие машины, используя их лишь для вычислительных процессов и не давая им делать выводы из своих вычислений, то Боровский пошел много дальше. Симбиоз его разума с компьютерами превратил его в монстра, а его идеи, подпитанные огромным количеством вычислений, дали ему повод считать себя самым могущественным существом на планете. По сути — богом среди людей. Если говорить проще, он впал в безумие и единственной альтернативой установленному порядку видел лишь хаос, посеяв который, он мог бы выступить в роли мессии — единственного существа, способного взять контроль над этим хаосом в свои руки.

Кнес Владеймир задумался:

— То есть ты утверждаешь, что этот человек уже тогда имел возможность стать самым могущественным существом на планете?

— Да, — согласился Герман. — И, появись такое существо в век капитализма, когда миром правили деньги, он, бесспорно, осуществил бы свои планы. Но описываемые мною события происходили в век, когда люди перестали считать деньги эквивалентом своего труда. Логистика распределения ресурсов и трудозатрат каждого человека была просчитана настолько точно, что надобность в оплате труда просто отпала. Занятость людей регулировалась по принципу «каждый на своем месте».

— И для осуществления своих планов вашему Боровскому было необходимо откатить общество к прежней модели мироустройства?

— Именно. Для этого ему необходимо было сильно скомпрометировать текущий миропорядок.

— И что же он сделал?

— Мир стоял на пороге невероятных космических открытий и завоеваний. Человеческая мысль опережала имеющиеся технологии. Человек решился пойти на самый смелый шаг в своей истории — заселить чужой мир. Но мы были не готовы к этому ни технически, ни морально. И если техническое несовершенство со временем мы бы преодолели, то нашу психологическую неготовность к подобной идее мы вообще не брали в расчет. Мы сами, без каких-либо чипов в голове или суперкомпьютеров решили поиграть в богов и создать жизнь из ничего в иных мирах. Но мы были не готовы к такому шагу.

— И ваш Боровский первым это понял.

— Понял и решил воспользоваться этим.

— И что же ему помешало?

— Физика, — спокойно ответил Герман. — Он, как и все мы, первые путешественники меж звезд, стал жертвой одного сложного физического явления, просчитать которое было не под силу даже ему. Мы оказались не в том мире, из которого улетали.

— А в нашем мире, — уточнил кнес.

— В вашем.

— Так какого Лаога ты тогда лезешь со своими нравоучениями в мой мир? — злобно сверкнув глазами, прорычал Владеймир.

Сделав шаг, вперед выступил Оан. Судя по реакции кнеса, раньше они с техником не встречались.

— Дозволь вмешаться, великий кнес? — как всегда спокойно промолвил Оан.

Кнес прищурился, но кивком головы позволил технику говорить.

— Дело в том, что я не являюсь частью мира Германа. Я представитель тех, кого вы называете небесными людьми. Я ваш прямой предок, проведший сотни лет в ожидании своего часа. Вы — наследники нашего мира. Вы до сих пор пользуетесь тем, что создали мы. Электродуговая установка, которую мои соотечественники подарили вам для защиты от набегов диких животных, огромные подземные города, тоннели, хранилища оружия, боеприпасов и топлива. Ваша нынешняя власть зиждется на том наследии, которое мы вам оставили, покидая эту планету. Твои предки, кнес, взяли в свои руки все эти богатства. От остальной части выжившего населения они эти дары утаили, как утаиваешь и ты.

Речь Оана, по всей видимости, не нравилась ни кнесу, ни Гриже. Опричник медленно потянул из ножен свою кривую саблю, готовый заткнуть правдоруба-Оана. Но искушенный в вопросах переговоров правитель предпочел дослушать оппонента, прежде чем делать выводы. Одним коротким движением руки он остановил Грижу, и тот вернул оружие в ножны.

Оан продолжал: