Егерь

Я наконец смог извернуться и высунул свое лицо из шапки Грижи. Мы находились перед прозрачной мерцающей стеной, окружавшей кнесову пушку. Внутри защитного кокона можно было дышать. Сюда не проникали ни дым, ни жар от полыхающего города, звуки были приглушены.

Огонь был повсюду. Горели крыши многочисленных деревянных построек, заборы, сараи, искореженные фонарные столбы, и даже сама земля горела. То, что я увидел, повергло меня в шок. Перед нами, метрах в пяти, прямо на земле сидела какая-то женщина. Вместо ног из-под ее изодранного в клочья платья торчали две обугленные культи. Она сидела, прислонившись спиной к полыхающей стене, и судорожно хватала ртом раскаленный воздух. В ее руках я разглядел что-то круглое и окровавленное. Она гладила чью-то отделенную от тела голову и смотрела прямо на меня стекленеющими глазами. Еще секунда — и женщина перестала дышать, руки ее разжались, и к нам покатилась маленькая голова ребенка.

От кошмарного зрелища было трудно оторвать взгляд. Я тут же забыл про боль в руке и тупо пялился на безжизненное лицо погибшего сына бедной женщины. Мимо пробегали какие-то люди с ведрами, тщетно пытаясь залить водой многочисленные пожары. Я с трудом оторвал взгляд от головы, перевел его на площадь перед кнесовым дворцом и ужаснулся. Всюду лежали изуродованные тела сотрапезников и кореллов. Кто-то просто сидел рядом с покойниками, кто-то пытался докричаться до своих погибших родичей. В этом кровавом месиве уже не различить было, где труп сотрапезника, а где корелла — все погибшие были одинаково обожжены и изуродованы до неузнаваемости. Площадь больше походила на пепелище, утыканное горящими воронками от взрывов. Пожар разрастался на глазах, жадно поглощая все новые и новые здания. Людей же на площади с каждой минутой становилось все больше и больше. Началась паника.

Только сейчас я понял, что рядом с нами нет Марии. Испуганно огляделся, пытаясь разыскать ее в этом столпотворении, но Саша меня успокоил:

— Она сейчас вернется. Пошла в обход турели, разведать, что к чему.

В толпе я увидел Грижу. Он собирал на площади уцелевших стражников и строил их в два ряда. Набралось с два десятка сотрапезников. Грижа что-то кричал им, указывая руками то на горящие дома, то на крепостные стены. За рокотом пожарищ было не разобрать, что именно он говорит, но часть сотрапезников отделилась от группы и принялась организовывать пожарные бригады из выживших. Другая часть выстроилась колонной и быстро покинула площадь. Грижа тоже куда-то внезапно пропал. В один миг площадь наводнилась огромным числом сотрапезников и кореллов. Все дружно принялись тушить пожары водой, засыпать горящие обломки землей и песком. То там, то тут пробегали вооруженные стражники и тут же исчезали в дыму пожаров.

Наконец вернулась Мария и, задыхаясь, рассказала, что удалось выяснить:

— Крепостные стены выстояли. Удар был нацелен на кнесовы хоромы. Пострадали ближайшие подворья. Много погибших и еще больше раненых. Били зажигательными снарядами, по всему городу пожары. Я организовала пожарные дружины возле крепостных стен, остальные оказывают помощь раненым.

— Почему по нам перестали вести огонь? — спросил Саша.

Мария пожала плечами:

— Может, ограниченное количество боеприпасов, — девушка взглянула на площадь, полную народа, и тут её глаза расширились от ужаса. — Или…

— Это ловушка! — выкрикнул Саша и бросился на площадь, размахивая руками. Он бежал прямо в толпу сотрапезников, призывая их убегать и искать укрытие. Но в суматохе и хаосе, царившем на площади, никто его не видел и не слышал. Обезумевшие люди спасали свои горящие дома и пытались помочь раненым.

Вдруг воздух разрезал пронзительный свист, и прямо перед Сашей, всего метрах в пятнадцати, в воздух поднялся фонтан земли. Взрывной волной Сашу отбросило назад, к нам. Безвольной куклой он рухнул прямо перед защитным полем. Мария высунулась наружу и с огромным трудом втащила тяжелое тело пилота под защитный купол. По его ногам и груди расползались огромные пятна крови. Лицо было посечено, из глубоких ран также начала сочиться кровь. Другим сотрапезникам повезло еще меньше. Мина разорвалась прямо в гуще толпы, оставив после себя на взрыхленной земле не менее десятка покалеченных тел.

За первым взрывом вновь последовал оглушительный свист, затем еще и еще. На площади, заполненной сотрапезниками, одна за другой разорвались несколько мин. До нашего невидимого укрытия долетало множество свистящих осколков, но все они падали у наших ног, так и не преодолев преграду. Мария затолкала меня к самой стене, велев укрыть голову руками, а сама накрыла своим телом раненного пилота.