Египетское метро

«Во всей этой истории есть несколько обнадеживающих моментов. Первый: Вера “Метро” не читала. Второй: бумага, на которой «Метро» отпечатано, подарена была Сычу мною; пачка точно такой же осталась у меня – вот она (он достал из пакета и положил на стол пачку бумаги). Третий: я все-таки, хоть и с пятое на десятое, но кое-что успел прочитать, и приблизительно представляю, о чем там идет речь: “Метро” написано в форме дневниковых записей некоего Фтаха, водителя Фараоновой Подземной Колесницы. И еще – четвертый момент – у меня есть варварская, но, как оказалось, полезная привычка: прежде чем начать читать книгу, я обычно заглядываю в её конец. Таким образом, я знаю, чем “Метро” начинается и чем заканчивается, и – главное – мне известно количество страниц: 123. Ты уже понял, к чему я веду?»

«Уж не хочешь ли ты сказать, Фома...», – начал я испуганно.

«Именно так. Другого выхода я не вижу. Нам с тобой придется заново написать “Египетское метро”, – он посмотрел на часы. – Через полтора часа сюда придет машинистка Инна, и мы начнем».

«Но...»

«Не перебивай. Задача не из простых. Для этого нам придется воспользоваться рецептом Артюра Рембо, я имею в виду полное расстройство всех чувств. Думаю, что и Сыч точно в таком же состоянии сочинял свою галиматью. Есть надежда, что он не очень твердо помнит то, что написал. Если вообще помнит. Насколько знаю, с памятью у него всегда были нелады. И это пятый положительный момент. Итак, пока Инна не пришла, займемся расстройством. Гомосексуализм и наркотики нам не подходят, так что придется воспользоваться старым испытанным средством».

«Фома, мне кажется, что мои чувства некуда дальше расстраивать...»

«Давай стаканы», – сказал Фома, не обратив на мои робкие слова никакого внимания, и к моему ужасу выставил на стол из пакета бутылку прозрачнейшего первача, заткнутого кукурузной кочерыжкой, бутылку шампанского и четыре бутылки темного пива.

«Это для начала», – пояснил он.

Вслед за напитками Фома выложил из сумки на стол несколько книг и альбомов по Древнему Египту.

«Вот это всё не мешает полистать. Начну диктовать я. А потом подключишься ты. Вперед!»

Когда в назначенное время пришла с портативной пишущей машинкой Инна, мы уже были хороши. Семидесятипятиградусный самогон был выпит, и теперь мы его запивали сладким шампанским, смешанным с темным пивом.

«Год 8-й, 3-й месяц Засухи, ночь с 14-го дня на 15-й, – начал Фомин. – Мы с моим братом и вторым возничим Хтафом вышли с Малого, станционного круга на Большой, разгоночный и уже приближались к той заветной скорости, когда настенные светильники в тоннеле должны будут слиться в сплошную светящуюся полосу...»

Сразу скажу, что я не оправдал надежд Фомы. То ли я уж слишком расстроил все свои чувства, то ли сочинительство это все-таки не мой конек, а может быть, просто потому, что машинистка Инна оказалась не в моем вкусе – так или иначе, но ничего путного придумать я не сподобился, а то, что придумывал, Фома безжалостно забраковывал. Да и сам он перед этим очень скоро, где-то в начале второго десятка страниц выдохся. Страниц же, напомню, должно было быть 123.

***