Его дикое проклятие

То, что он хотел с ними обсудить, слишком сильно взволновало и утомило бы ее. Она проспала почти весь день, потом проснулась, заставила себя попить воды и немного поесть. Затем она поговорила с ним, рассказала о прародительнице, о маме, о Вике, Десмонде и Кадизе, о том, как было страшно под камнями, и от одного этого снова так устала, что опять погрузилась в беспокойный сон, полный кошмаров. Он был потрясен тем, как много она могла плакать. Страдание изливалось из нее, и, хотя выздоровление протекало медленно, с каждым днем она становилась все решительнее, принимая пищу и продолжая рассказывать свою историю, даже если это по-прежнему причиняло ей боль.

Аларику, напротив, становилось тяжелее. Неясно, было ли дело в Калейе или во времени, проведенном в заточении, в превращении или в призрачных тенях магических оков, которые преследовали его. Теперь где-то в мире живых кто-то мог произнести магическую формулу, назвать его по имени и снова превратить в раба. Он с радостью запер бы мысли об этом в уголке своей памяти, а еще лучше забыл. Вот только кто он такой, чтобы увиливать от опасности, когда Лэйра была такой сильной? Молчать в ответ на ее вопросы и терпеть неудачу в том, что удавалось ей? Она могла устать до потери сознания – но все равно хранила власть над ним.

Было просто невозможно оставить безнаказанным того, кто причинил ей такую боль. На это мог быть способен только человек, в котором не пылало пламя гнева, который не был бы проклятым Повелителем теней.

Аларик перевел взгляд с Виккарда на Кедрена. Они сидели за большим столом в комнате с камином. Старик перенес сюда из старой трапезной, которая по-прежнему лежала в руинах, портреты прежних Повелителей, словно картинам, многие из которых сильно пострадали, было слишком холодно в кладовых.

Аларик охотно запретил бы ему хранить картины здесь. Старик даже повесил портрет Риана, хотя холст в одном месте был порван, так что у того не хватало уха. Вот только Виккард не желал слушать возражений – и уж точно не от Повелителя Вы-не-имеете-права-мне-приказывать. Кто здесь вообще находится на вершине пищевой цепочки? Явно не Аларик – ему еще предстояло завоевать эту позицию в глазах Виккарда.

Когда он произнес слова о мести, ему показалось, что старик отнесся к ним одобрительно. Взгляд Виккарда стал задумчивым – наверное, тот пересчитывал способные драться отряды или вычислял длительность маршей. В любом случае, он согласно кивнул.

– Это будет только к лучшему, если мы продемонстрируем Немии свою власть.

– Об этом речь не идет, и ты это знаешь.

– Я обязан думать о том, про что вы забываете. Или вы предпочтете стать Повелителем трусливых крыс? В замке эс-Ретнея к дэмам больше не относятся серьезно. И к вам тоже. Именно на это рассчитывала фемаршал Филлес, посылая ослабевших дэмов к воротам немийского замка. Ведь мир в Алсьяна-Дэра держится – или нет – на людском страхе.

Аларик понимал, что имеет в виду старик. Если люди потеряют уважение, психологический барьер перед использованием заклятья может стать меньше. То, что его имя будет произнесено снова, после случившегося было лишь вопросом времени. Он не знал, сколько человек его уже знают.

– Сколько бойцов – годных к бою дэмов, которые в состоянии превратить проклятый замок в руины – мы можем взять отсюда, чтобы самим не оказаться уязвимыми перед атакой?

Нельзя было забывать и о фемаршале. Она что-то планировала, это было очевидно. И он понятия не имел, где сейчас были ее солдаты.

Виккард вытер руки о свою простую льняную накидку:

– Дайте мне час, чтобы поговорить с предводителями отрядов.

– Если ты хочешь услышать мое мнение… – вмешался непривычно сдержанный Кедрен. Виккард тут же одарил его острым взглядом.

– Не хочу! Тебя никто не спрашивал!

Кедрен не обратил на него внимания:

– Ты совершаешь ошибку, Аларик.

Ошибку. Всего одну ошибку?

Ярость вспыхнула внутри Аларика, и он смахнул со стола пустое блюдо, в котором еще недавно лежал хлеб. Оно с дребезгом ударилось о стену и упало на пол.

– Все, что я здесь делаю, все, что приказываю, – одна проклятая ошибка! Какая разница, какую из них я совершу?

Кедрену удалось выдержать его взгляд, хотя и отступив на шаг.

– Возможно, для тебя нет никакой разницы. Но спросил ли ты Лэйру? Ты говоришь о замке ее отца. Там живут люди, с которыми она выросла, среди которых жила.

– Хоть кто-то из этих людей помог ей, когда ее заживо хоронили под камнями? – угрожающе тихо спросил Аларик. – Кто-то из этих людей был готов пойти ради нее на риск?

– Да даже если бы все они праздновали, когда ее тело забрасывали камнями! – возразил Кедрен.

Аларик невольно поднес руки к голове. Ему захотелось зажать уши, так тяжело ему было слушать о том, как поступили с Лэйрой. Где вообще был Десмонд?

Кедрен невозмутимо продолжал:

– Поможет ли ей, если ты начнешь сражаться против этих людей? Допустим, ты убьешь ее отца. Думаешь, ее воспоминания станут от этого легче? Ты и правда веришь…

– Ты проклятый дурак! – рявкнул Виккард. – Кем ты себя вообще возомнил?