Его величество

Не словам, но действиям вашим я поверю: надобно, чтобы раскаяние шло отсюда, — он указал рукой на свою грудь. — Вы видите, что я говорю вам хладнокровно, что я спокоен, не сержусь на вас; я давно забыл оскорбления против меня и моего семейства; мое единственное желание — заплатить вам за зло добром, сделать вас счастливыми вопреки вам самим. Я дал в этом клятву пред Богом и никогда клятв своих не нарушаю.

Фельдмаршал, здесь присутствующий, исполняет здесь мои намерения, помогает мне в моих видах и также печется о вашем благоденствии.

При этих словах все поклонились Паскевичу.

— Что доказывают эти поклоны? Ничего! — продолжал император. — Прежде всего, должны вы исполнять ваши обязанности, должны поступать, как поступают честные люди. Вам представляются два пути: упорствовать в мечтах о независимой Польше или жить спокойно, верными подданными, под моим правлением. Если вы упрямо сохраняете мечты обо всех химерах, об отдельной национальности, о независимой Польше, обо всех этих несбыточных призраках, вы ничего не сможете сделать, кроме того, что навлечете на себя новые тяжкие бедствия.

Я воздвигнул Александровскую цитадель и объявляю вам, что при малейшем волнении — разгромлю ваш город; уничтожу Варшаву — и уж конечно, не я выстрою ее снова.

Мне тяжело с вами говорить, тяжело государю обращаться так со своими подданными; но я говорю для вашего блага; вам, господа, подумать о том, чтобы заслужить забвение прошедшего.

Только вашим поведением, вашей преданностью к правительству можете вы достигнуть этого. Нет в мире такой полиции, которая могла бы воспрепятствовать преступным сношениям с иноземцами; но вам самим принадлежит этот надзор; от вас зависит удалить зло. Дайте детям вашим хорошее воспитание, утверждайте их в правилах религии и верности к их государю.

Вот средства, которыми вы удержитесь на пути истинном. И тогда среди всех смятений, потрясающих здание общественности, вы будете пользоваться счастьем, живя покойно под щитом России — мощной, неприкосновенной, бодрствующей за вас; и верьте мне, господа, принадлежать к русской земле и пользоваться ее покровительством — есть точно благополучие. Ведите себя хорошо, исполняйте все ваши обязанности, и тогда попечение мое распространится на всех вас, и, несмотря на все прошедшее, правительство всегда будет печься о вашем благоденствии и счастье. Помните обо всем том, что я вам говорил.

Один из представителей депутации хотел сказать речь и начал было: — Sire…

— Остановитесь, — сказал государь, — я знаю, что вы хотите сказать, послушайте лучше меня.

Депутаты стали кланяться.

— Не кланяйтесь, вы точно так же кланялись в 1829 году и бесстыдным образом изменили, пренебрегли благодеяниями Александра, который не жалел для вас и богатства своей земли, хорошую страницу вы оставили в истории. Вы сами для себя построили цитадель, теперь помните, что при малейшем возмущении в 24 часа Варшавы не будет, и я уже в другой раз ее не построю. На немцев и французов — не надейтесь; они вам не помогут; но вы можете надеяться на мою милость; чтите законы, любите своего монарха, уверяю вас, что только в таком случае будете счастливы, и старайтесь детям вашим дать иное воспитание.

На речь русского императора тут же откликнулась французская газета «Journal des Debats»:

«Надо признаться, что император Николай произнес странную речь перед депутатами города Варшавы, и мы до сих пор спрашиваем себя: не выдумана ли непостижимая речь кем-либо из приверженцев Польши? В самом деле, что хотел сказать император Николай, выражаясь таким образом? Какая его была цель, его намерения? Обращается ли он к Европе, или к Польше? Он не мог сомневаться в том, что слова его вскоре разнесутся по всей Европе, так как он знает, и сам не преминул сказать, что Польша находится в письменных сношениях с чужими краями. Мы стараемся угадать намерение, мы стараемся доискаться, что могло бы заключаться тут искусного, — до того нам противно думать, что эта речь есть не что иное, как вспышка со стороны раздраженного властителя, у которого гнев доходит до многоглаголания…»120

Когда полный текст статьи стал известен в России, многие из соратников Николая Павловича советовали наказать авторов. Он же отнесся к предложению с усмешкой: «Знать сильно я сказал в Варшаве, коль они там так взбесились!» Императора и на самом деле теперь волновали дела куда важнее, чем обсуждение газеты, — он намеревался строить первую железную дорогу в России.

* * *

В 1835 году инженер и предприниматель Сергей Иванович Мальцев проехал по Ливерпульско-Манчестерской дороге в Англии и по конно-железной дороге в Австрии из Будвейса в Минц, построенной по проекту профессора Венской политехнической школы, чеха Франца Антона Герстнера.