После короткого коридора-прихожей, где царил полумрак, начинался огромный зал библиотеки, который был так уставлен стеллажами с книгами, что тяжело было поверить, что все это – единое помещение. Высокие потолки создавали акустический эффект, из-за которого каждый шаг отдавался гулким эхом. Здесь не возникало желания говорить: атмосфера была такой, что хотелось просто безмолвно приобщиться к таинству книги, ощущая себя лишь мальком в этом необъятном океане мыслей, событий, чувств, которые, накапливаясь веками, отпечатались на бумажных страницах.
Только Омунд Сиктис чувствовал здесь себя как дома. В этой несуразной мантии, с торчащими в разные стороны космами, он вел себя удивительно естественно, как какой-то неведомый книжный бог, рассказывая о своем святилище.
— Здесь, молодой человек, вы погрузитесь в такие глубины, и вознесетесь на такие высоты, о которых в мире, оставшемся позади, вы не могли и мечтать! — между тем они продвигались вглубь стеллажей к бюро, за которым работал отец, — Итак, что бы вы хотели прочесть? Чего жаждет ваша душа? Может, вы – пират, алчущий сокровищ, которому соленый морской ветер и звон абордажных сабель отраднее, чем тепло родного очага? Или мудрый правитель, по одному указанию которого летят головы злодеев и разгораются праведные войны? А может, вы – простой путник, заплутавший в дебрях коварного непостоянства этого мира? А? Что вы скажете?
— Похоже, тебе тут скучно, — произнес, наконец, Ниллон.
Через мгновение оба расхохотались.
— Месяц! — вдруг воскликнул отец. — Нил, ты можешь себе это вообразить? Ме-сяц! Такого у меня, кажется, еще никогда не было. Да, народ с годами не становится более читающим, но чтобы целый месяц ко мне никто не заходил... Даже не знаю, что думать на этот счет.
— По крайней мере, один верный читатель у тебя будет всегда! Сейчас меня занимает книга о Фесторе Гаюхварте – ее я, правда, приобрел в книжной лавке: мне Эд порекомендовал. Стоящая вещь!
— Язык красивый, — отец почесал бороду, задумчиво кивая, — но историческая правда местами сильно искажена. Впрочем, твой выбор.
«Свобода выбора – самое ценное, что у нас есть, и в книгах в том числе. Этому научил меня ты».
— Я тут уже переживаю, — продолжил отец, — как бы у Совета не возникло желания закрыть библиотеку за ненадобностью.
— Этому не бывать, пап! Библиотеку тронуть они не посмеют.
— Когда-то так говорили и про университет, и про театр, — печально вздохнул Омунд Сиктис. — И что в итоге? Эх, ладно... Ты хотел поговорить?
Ниллон не сразу ответил. Он шел в библиотеку просто проведать отца, к тому же он давно не бывал в этом слегка загадочном, тихом месте. Но кое о чем он все-таки не мог умолчать.
— Ты знаешь, пап, меня беспокоит мать... — услышал он свой голос.
— Правда? — Омунд даже не нахмурил бровей. — И давно?
Этот вопрос поставил Ниллона в тупик.
«Столько, сколько я ее помню».
— Давно ли? Сложно сказать... Такое ощущение, что она хочет, чтобы я перестал ходить на лекции профессора Хидена.
— Ты хотел сказать: чтобы ты перестал общаться с профессором Хиденом?
«Ты всегда был жутко проницателен, отец».
Ниллон никогда не расценивал профессора Хидена как своего друга – на его взгляд дружба между ними была невозможна из-за колоссальной разницы в возрасте, но он все-таки осознавал, что некое родство душ неразрывно их связывает.
— Называй это как хочешь, — бросил Ниллон, — но, похоже, профессор ее просто бесит.
— Она в этом не одинока, — усмехнулся отец. — Многие в этом городе недолюбливают старика: Райджес Хиден имеет такой склад ума и является носителем таких мыслей, которые едва ли разделяют даже мудрейшие из живущих. И что самое поразительное, он не боится высказывать их на публике. Мое мнение ты знаешь: я рад, что ты общаешься с ним. Он не из тех, кто будет отмалчиваться в стороне, когда вокруг творится сущий хаос. Такие люди способны будоражить душу и разум! А ведь это и есть жизнь! Мне ли тебе объяснять, Нил?
Отец перевел дух.
— Ну а что до матери… Она смотрит на вещи со своей башни, а ты – со своей. Одна из самых больших ошибок в жизни – пытаться угодить всем и каждому. Когда человек мыслит самостоятельно, всегда найдутся те, кто его осудит – ведь большинство привыкло жить по указке тех, кто богаче и сильнее их.
Ниллон ожидал от отца примерно таких слов, но он все же был рад услышать их.
— Ты совсем не глупый парень, Ниллон, — Омунд положил руку на плечо сына, — но ты еще не нашел своего пути. Кто знает, может, именно Хиден поможет тебе в этом. Признайся, – хотя бы самому себе, – ты ведь не хочешь до конца своих дней прожить в этом городе зевак и торгашей?
«Если бы я только знал, отец. Если бы я только знал, чего я сам хочу...».
— Спасибо, пап. Ты всегда был на моей стороне.
Отец хотел было что-то добавить, но не стал.
— Кстати! — воскликнул библиотекарь, когда сын уже повернулся к нему спиной и сделал несколько шагов в сторону выхода, — Совсем забыл тебе сообщить! Мне предлагают место в Городском Совете!
Ниллон воззрился на отца с изумлением.
— Да, да, — закивал Омунд. — Я, правда, пока не дал согласия...