Эхолот

Возвратившись в Москву и узнав об исчезновении друзей, Сомов окончательно утратил свою фантастическую способность. Неизвестно, отчего это случилось. Одни говорят, что повлияло предательство Валентина и Маши, мать Сомова упрямо твердит, что Кеша не нашёл в море сгинувшего отца, другие уверяют... Впрочем, у меня нет пока никаких определенных сведений на этот счёт. Только предположения и гипотезы. Увы. Поэтому вернёмся-ка лучше к фактам.

Иннокентий впал в жесточайшую депрессию и возомнил себя маленьким сомиком, отчего лежал целыми днями в ванне с водой и, погружаясь периодически с головой, пускал ртом пузыри. Мать страшно переполошилась, а бывшая жена, которая собиралась было к знаменитому Сомову вернуться, снова растворилась в каменном пейзаже многоэтажек.

Сомова была женщиной деятельной. Она обошла нескольких целителей и колдунов, потратила уйму денег и нервов, но ничего хорошего не добилась. Она уж совсем было отчаялась, как вдруг вспомнила недавний сон Иннокентия, о котором он рассказывал до погружения в ванну. Почему-то ей показалось, что сон этот может стать зацепкой, приманкой, на которую клюнет настоящая помощь.

Мать Иннокентия поделилась странным сном с двоюродной тёткой, надеясь, что та, в силу религиозности, окажется способной разделить мистический восторг и даст сновидению толкование.

Тётка отреагировала непонятно. Она испугалась, принялась креститься и причитать что-то про искушение и про то, что бесы всерьёз взялись за мальчика. И имя, мол, им – легион.

Мать Сомова была разочарована, но, тем не менее, последовала совету родственницы и зашла в ближайшую церковь. Там она поставила свечи и пыталась поговорить со священником.

Тот тоже глаголил о бесах, о посте и молитве, о покаянии и причастии. То есть, в точности, что говорила и тётка, только с более человеческой интонацией, обстоятельно, не испуганно и без налёта трагической мистики. Но всё равно непривычно. Как люди обычно не говорят. На прощанье улыбнулся и предложил приходить обязательно. После этого визита Сомовой всё казалось, что она побывала в допетровской Руси.

Бедная Сомова недоумевала. Она была крещёной и автоматически покрестила маленького Кешу по настоянию той же двоюродной тетки, но храм оставался для неё непонятным, – так уж воспитало её советское государство.

Разбираться в тонкостях и нюансах мать Иннокентия не стала, показалось ей отчего-то, что православный путь к выздоровлению чрезмерно запутан, и она отступилась. Не помогли даже тёткины уговоры, хотя та уверяла, что всё очень просто, нужно только смириться и верить.

Тётка плакала и умоляла молиться и слушать священника. Она приводила примеры чудесных исцелений, когда поднимались даже безнадёжно болящие, разработала целый план посещения храмов и батюшек, уговаривала забрать Кешу из ванны и возить куда-то там “на отчитку”. Но истерзанная мать слушать ничего не хотела, поссорилась с родственницей и на прощание оскорбила её, назвав фанатичкой.

И тут как раз подвернулась соседка по дому. Была она персоной таинственной, в миру работала на санэпидемстанции истребителем насекомых и грызунов, а духовную жизнь имела особую, – увлекалась магией и её эзотерикой.

Услышав историю Сомова и содержание его необычного сна, она избрала очень торжественный тон общения, заявила, что сон этот – реальный знак свыше, что светлые силы благоволят Иннокентию и одаряют его своей энергетикой.

Мать слушала, раскрыв рот, и мякла с каждой новой фразой, как бы бессмысленно фраза та ни звучала. Через несколько минут после начала беседы соседка участливо предложила услуги. Не профессионала-отравителя, а любителя-мага.

Состоялось ещё несколько подготовительных встреч. Говорила магиня всё так же загадочно, торжественно и красиво.

Несколько раз мать Иннокентия вместе с ней колдовала в её мрачноватой квартире с пучками трав и засушенными рептилиями по стенам.

В конце концов, бедной Сомовой всё это надоело и она стала действовать самостоятельно.

Но Кеша на уговоры не поддавался и единственное что позволил – поддерживать воду в ванне горячей. Это стоило матери немалых трудов и она стала проявлять нетерпение. Она плакала, уговаривала и даже пыталась вытащить сына наружу насильно. На физическое воздействие Сомов реагировал нервно. Бился в истерике и кричал до тех пор, пока его не оставляли в покое.

Когда стало ясно, что из воды Сомов не выйдет, мать вызвала “Скорую”. Те приехали и быстро поняли, что дело не по их части. Тогда-то и отыскалась бумажка с экстренным телефоном, который записал Сомовой Валентин, перед тем как исчезнуть.

Явились какие-то люди, умело извлекли Кешу из ванны и отправили в психиатрическую клинику для особо важных персон. Сопротивление перед отправкой он оказал такое, что мать не выдержала и потеряла сознание.

Когда она очнулась, Иннокентия уже не было дома, а рядом с постелью дежурила медсестра из райполиклиники.