Экономика творчества в XXI веке. Как писателям, художникам, музыкантам и другим творцам зарабатывать на жизнь в век цифровых технологий

Нэш, несомненно, прав в отношении экономических тенденций, но есть большая разница между постоянной работой в издательском деле или журналистике и заметками для Merck или Monsanto[71]

. Первая погружает вас в сообщество писателей и читателей, связывает с литературным миром и дает возможность отточить свои навыки. Вторая не предлагает ничего особенного, кроме зарплаты (не говоря о контрастах в корпоративных миссиях). «Если мое определение творческой личности – быть писателем в Facebook, то я, наверное, смогу заработать много денег, – сказала мне журналистка Тэмми Ким. – Но если мы говорим о людях, которые действительно хотят создавать то, во что они верят и любят», то этот вариант может не сработать. Коммерческое писательство не настолько привлекательно, даже с финансовой точки зрения, как кажется издалека. Именно по этому вопросу Нэш направил меня к Мэттью Роту, автору, который работал на Google – за хорошие деньги, как мы уже узнали, но по краткосрочному контракту без каких-либо льгот.

Есть один традиционный источник писательского дохода, сейчас более надежный, чем когда-либо: Голливуд, и в частности – телевидение. Учитывая пять с лишним сотен постановочных шоу, индустрии остро нужны люди, которые знают, как сложить сюжет, и таких ищут так, как искали когда-то кинорежиссеры: среди писателей и драматургов. Трое моих собеседников работали над медиапроектами: драматург Клэр Бэррон – для AMC, Адель Уолдман, прозаик, – для одной продюсерской компании и Джемма Сифф, редактор и эссеист, – для Amazon. «Никто не просит вас писать киносценарии, – сказала Бэррон. – Кино не приносит денег. Все хотят, чтобы ты писал для ТВ, потому что там есть работа». Прозаик Сэм Липсайт, который возглавляет аспирантуру в Колумбийском университете, рассказал, как однажды случайно выяснил, что среди его студентов есть писатели, и был огорчен тем, что не слышал ни об одном из них. Оказалось, что все они работали на телевидение. Многие из его подопечных «являются реалистами, – сказал он, – и понимают, что сейчас не тысяча девятьсот семьдесят второй год. Романисты и авторы малой прозы живут в другом мире». И осознают, что на телевидение «стоит обратить внимание».

* * *

Что бы ни делали электронные книги с Barnes & Noble и Simon & Schuster, они оказались в центре самого революционного – и для многих наиболее позитивного – пути развития авторства в цифровую эпоху: самиздата. Раньше он был прерогативой тщеславных издательств, где автор платил компании за печать своей книги, экземпляры которой хранились в гараже и подсовывались ничего не подозревающим родственникам. Теперь, с электронными книгами, ридерами (и планшетами, и смартфонами), и платформами для публикации и распространения электронных книг, такими как Smashwords, Amazon’s Kindle Direct Publishing, и многими другими, самиздат дает возможность сделать произведение доступным для продажи по всему миру, мгновенно и без необходимости искать благословения от издателя. Некоторые сервисы могут напечатать вашу книгу либо под заказ (копия выпускается при покупке) или традиционным способом, и тираж можно выставить на продажу онлайн.

С 2008 года, после дебюта Kindle, самиздат просто взорвался. Тогда независимые авторы (как они предпочитают называться) выпустили около 85 тысяч новых наименований. К 2017 году их число превысило миллион. В том же году книги независимых авторов составили 38 % американского рынка электронных книг по количеству проданных единиц, что больше, чем у всех коммерческих издательств вместе взятых, и 22 % – по числу купленных печатных копий.

Для юристов самиздат означает свободу от отрасли, которую они считают ущербной. Ирландская писательница Орна Росс опубликовала свой первый роман в 2003 году в издательстве Penguin после пятидесяти четырех отказов, и обнаружила, что его продают как «дамский роман» (а это история о загадочном убийстве во время гражданской войны в Ирландии), чтобы угодить сети супермаркетов Tesco, тогдашнему крупнейшему книготорговцу в Великобритании. В 2011 году она занялась самиздатом и настолько полюбила его, что в следующем году основала Альянс независимых авторов (Alliance of Independent Authors – ALLi), международную организацию, которая стала лидером в этой области. Как она сказала, основная издательская отрасль, со всем тем количеством рукописей, которые даже прочитать невозможно, не говоря уж о публикациях, всегда была «специальной литературной лотереей», еще и перекошенной по расовым и гендерным вопросам. В последнее время, в условиях консолидации и сокращения, даже традиционные функции этой индустрии – инвестирование в авторов и предоставление им строгих и внимательных редакторских рекомендаций – все больше и больше игнорируются. «Это очень жестокая среда, издательское дело, – сказала она. – Люди там суровы к писателям. Как будто у тебя нет прав». Самиздат, по ее мнению, считает провал нормальным, что затем позволяет вам, по словам Сэмюэла Беккета, «проигрывать красивее».