Эльдар Рязанов

Оставив сценарий на телевидении, Рязанов с головой окунулся в работу над «Гаражом», съемки которого прошли в феврале 1979 года. А вскоре после этого с Рязановым связался директор творческого объединения «Экран» Борис Хессин и сообщил радостную весть: телевидение дает добро на постановку «Гусара». Осенью картина была запущена в подготовительный период — и Рязанов с Гориным принялись за разработку режиссерского сценария. В декабре эта работа была закончена, и, казалось, вот-вот можно будет приступить к подбору актеров и реквизита. Но 28 декабря 1979 года в Демократическую Республику Афганистан был введен, как сообщалось в прессе, «ограниченный контингент советских войск». Как ни странно, именно это событие едва не поставило крест на съемках фильма «О бедном гусаре замолвите слово…».

В начале следующего года состоялась очередная встреча Рязанова с Лапиным — на этот раз телевизионный начальник сам вызвал режиссера на разговор.

— Ситуация непростая, — говорил председатель. — С вашим фильмом, вероятно, придется повременить, вследствие известных событий. Ну сами посудите — зачем нам во время военных действий картина о том, как жандармы проверяют армию?

Рязанов не нашелся, что возразить. Он лишь высказал то, что Лапину и так было известно:

— Со мной и моим соавтором уже говорили по этому поводу руководители «Экрана». Сейчас мы занимаемся переработкой сценария. Надеемся прийти к компромиссному решению, которое устроит обе стороны.

Лапин кивнул, но было видно, что он уже настроен весьма скептически относительно судьбы «Гусара». Поэтому Рязанов даже и не стал приводить тех доводов, к которым он прибегал, пытаясь возражать руководству «Экрана». В объединении сценаристам поставили в укор то, что они построили сюжет вокруг деятельности николаевской тайной канцелярии — Третьего отделения, да еще и изрядно сгустили краски, описывая эту деятельность. Честнее было бы сказать: «Что же вы, ребята, проводите такие беззастенчивые параллели между ведомствами Бенкендорфа и Андропова? Всем же прекрасно видно, что вы нападаете на КГБ! А это не доведет до добра ни вас, ни нас…» Но таких слов никто не решился произнести вслух, поэтому претензии к соавторам выглядели несколько абсурдно: советские чиновники призывали советских драматургов смягчить живописание «ужасов царизма», которые и без того были преподнесены в сценарии с известной мерой условности и иронии (и даже без особой саркастичности).

После этих замечаний Рязанов и Горин приуныли, но согласились на переработку. В новой версии сценария Мерзляев перестал быть офицером Третьего отделения, а превратился в графа и действительного тайного советника с должностью «чиновника по особым поручениям». Платный же осведомитель Артюхов теперь стал его личным камердинером.

Но и к переработанному варианту сценария у руководства объединения «Экран» возникла масса придирок. Рязанова и Горина особенно взбесило начальственное недовольство следующим эпизодом сценария:

«— Ага… значит, партнеров ставим так… кстати, сколько их? — спросил артист.

— Пятеро гусар и офицер, — подсказал Артюхов.

— Извините, господин граф, я просто хочу понять мизансцены… Ага… так… они стоят там, я выхожу, гордо оборачиваюсь… кричу… Кстати, если рублик накинете, я могу и стихами: „Прощай, немытая Россия — страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ…“

— Стихами не надо, — жестко пресек декламацию Мерзляев. — Ваши выкрики мы уже оговорили…»

Реакция Бориса Хессина была совершенно такой же, как у Мерзляева: он потребовал выбросить приписываемые Лермонтову строки. Рязанов стал недоуменно возражать, что это стихотворение из школьной программы, но Хессин резко остановил его:

— Эти стихи звучать в фильме не будут. И вы сами прекрасно понимаете почему.

(И действительно, в фильме Евгений Леонов цитирует в этой сцене первые строки пушкинского «Узника»: «Сижу за решеткой в темнице сырой. Вскормленный в неволе орел молодой…»)

После этой безапелляционной поправки импульсивный Рязанов решил было отказаться от постановки «Гусара», и даже Горин был с ним солидарен. «Когда уродовали наш текст, коверкали наши мысли, мы еще как-то смирялись, — объяснял режиссер этот свой порыв. — Но когда велели выбросить Лермонтова, это, как ни странно, переполнило чашу терпения».

Рязанов намеревался официально объявить на студии о своем отказе, но как раз на тот день была назначена кинопроба Валентина Гафта на роль полковника Покровского. Эльдар Александрович не стал отменять ее, решив все объяснить коллегам чуть позже. Однако во время пробы Гафт играл с таким воодушевлением, а оператор Владимир Нахабцев так явно предвкушал удовольствие от будущей работы над фильмом, что у Рязанова не хватило духу огорчить любимых коллег. Нет, теперь уже твердо решил режиссер, не буду отказываться от съемок добровольно — если уж постановку задушат, то пусть не моими собственными руками… Друг Горин поддержал соавтора и в этой смене тактики.