Эльдар Рязанов

„Мелодия“ вызывает понятные ассоциации с „Осенним марафоном“: драма интеллигента в застойном Ленинграде, снятая главным конкурентом Рязанова на поляне лирической трагикомедии, становится драмой начальника в перестроечной Москве, обнаруживая не столько банальность эротической интриги, сколько запрограммированность, ограниченность мира, в котором пытались трепыхаться Филимоновы и Бузыкины, их вынужденную и противоестественную классовую близость. Интеллигент бегал под Андрея Петрова, начальник играл Андрея Петрова на флейте. Но этот мир подходил к концу, и в кинематографе Рязанова, начиная с „Мелодии“, прописался сюрреализм — потеряв нужду в одном эзоповом языке, режиссер по собственной воле поспешно переключился на другой. Что впоследствии приводило в основном к конфузам, но только не здесь: через коммунальное чистилище с солдатами и ликвидаторами, через тамбовский хор на авианосце эпоха дышит так, что дай бог каждому. Фирменный закадровый голос в „Мелодии“ сменился обрывками из теле- и радиотрансляций, которые постоянно — уже с титров — жужжат на заднем плане (примета перестройки — вечно включенный телевизор): вместо автора-всезнайки со зрителем теперь разговаривает само время. Но все еще — с безошибочно узнаваемыми интонациями».

Так все и есть — ни убавить, ни прибавить.

Заметки на полях. Рязанов и его книги

Киноповесть «Забытая мелодия для флейты» стала последним сочинением Брагинского-Рязанова, выпущенным отдельным изданием (стостраничная книжица увидела свет в 1989 году).

Долгое время Эльдар Рязанов как автор книг представлял собой лишь половину писателя Брагинского-Рязанова. Первым изданием, на обложке которого когда-то мечтавший стать писателем режиссер мог с гордостью прочесть свою фамилию, была повесть «Берегись автомобиля!», вышедшая в 1965 году. Потом были книжки «С легким паром! (Однажды в новогоднюю ночь…)», «Сослуживцы», «Старики-разбойники», «Родственники», «Притворщики», «Аморальная история». Были и сборники: прозы («Смешные невеселые истории», 1979), драматургии («Ирония судьбы, или С легким паром: Комедии для театра», 1983), кинодраматургии («Вокзал для двоих»; «Гараж»: Киносценарии, 1984). И везде имени Эльдара Рязанова предшествовало — в соответствии с алфавитом — имя его соавтора Эмиля Брагинского.

В 1974 году в серии «Мастера советского кино» вышел сборник «Эльдар Рязанов», но собственно рязановских текстов там не было. Был огромный очерк Неи Зоркой о рязановском творчестве, а также рассказы о Рязанове работавших с ним актеров и других кинематографистов.

Первая же книжка, полностью написанная Эльдаром Рязановым лично, вышла лишь в 1977 году. Она называлась «Эти несерьезные, несерьезные фильмы» (издательство «Бюро пропаганды советского киноискусства») и содержала несколько автобиографических новелл автора о его работе в кино. В том же году вышла чуть более толстая книга Рязанова «Грустное лицо комедии» (издательство «Молодая гвардия»), вместившая несколько других новелл аналогичной тематики.

Вскоре после этого Рязанов получил не на шутку взволновавшее его письмо:

«Дорогой Эльдар Александрович, прочел Ваше „Грустное лицо комедии“, книгу, по-моему, очень хорошую, и захотелось сказать Вам то, что как-то все не приходилось сказать, — хоть мы и соседи, — что я видел все Ваши фильмы (кроме „Девушки без адреса“) и люблю их, и, судя по сказанному в Вашей книге, больше люблю те из них, которые больше любите Вы. Вот, собственно, и почти все. Кроме того, — Вы делаете дело, которого я совершенно не умею делать, что в то же время не мешает мне чувствовать себя Вашим единомышленником в чем-то очень, особенно важном для Вас, для меня и для очень многих других людей, важном прежде всего в жизни, а затем уже и в наших профессиях.

От души желаю Вам всего самого доброго.

Уважающий Вас

Константин Симонов

22. V 78».

Симонов и Рязанов были соседями по даче в Пахре, кивали друг другу при встрече, но никогда не разговаривали. Эльдар Александрович был уверен, что Константин Михайлович не узнавал в соседе-режиссере того паренька, который некогда приносил ему тетрадку со своими незрелыми виршами. А напомнить об этом все как-то не было случая — гордый Рязанов не хотел навязываться в собеседники, а тем более в приятели живому литературному классику. На симоновское письмо он немедленно ответил посланием с горячими благодарностями, но личного разговора так никогда и не случилось. В 1979 году Симонов скончался.

Через какое-то время после его смерти Рязанов случайно узнал, что полученное им от Симонова письмо представляет собой копию, сделанную на ксероксе, тогда как оригинал остался в архиве. Это неприятно поразило режиссера. «Какая же забота о вечности! Какая сосредоточенность на бессмертии! Какого же он был мнения о каждом своем шаге, если так старался сохранить его для истории! Я уж не говорю о том, что он ни в грош не ставил меня, будучи, очевидно, убежденным, что я не сохраню его послания, вышвырну вон», — напишет Рязанов в одном из позднейших изданий своих мемуаров.