Эльдар Рязанов

«Это была странная, обшарпанная квартира, собственно говоря, даже не квартира, а какие-то бесконечные коридоры и комнаты, заполненные людьми. Одной стены — наружной — в этой квартире не хватало. Далеко внизу медленно разворачивалась планета, и было легко догадаться, что это наша Земля. Создавалось отчетливое ощущение, что квартира плывет где-то в космическом пространстве. Облака проникали в квартиру, гулял по комнатам пронзительный ветер. Ослепительный яркий свет вдруг исчезал, и все погружалось в нестерпимую тьму. И снова сквозные лучи просвечивали толпу, как будто где-то на невидимых вышках работали могучие прожекторы.

Людей было неисчислимое множество, и все они скорбно брели в едином направлении. Это напоминало очередь, это напоминало пересыльный пункт, вызывало ассоциации с концлагерем.

Филимонов медленно передвигался в общем потоке, где больше всего плелось стариков, умерших попросту от смерти. Но в этой молчаливой роковой толпе Филимонов увидел и совсем молодых ребят в военной форме, искалеченных, изуродованных, обожженных. И он понял, что они из Афганистана. Тут были пожарные из Чернобыля, космонавты, милиционеры, жертвы катастроф — корабельных, железнодорожных, авиационных; врачи, погибшие при эпидемиях, водолазы и просто люди, рано умершие от болезней, которые на Земле еще не научились лечить.

Вдруг Филимонову почудилось, что за ним кто-то наблюдает. Он обернулся и увидел двух стариков, глядевших на него с нежной горечью.

Филимонов, не ожидавший подобной встречи, в изумлении уставился на родителей.

— Я так рад вас видеть… Вы мне снитесь, да? — вымолвил наконец он.

— Неужели, сынок, тебя нельзя было спасти? — вырвалось у матери.

— Какое горе, что это так рано случилось! — печально произнес отец.

— Мама, я не понимаю… я что же… умер? — с трудом сказал Филимонов. — Папа, ответь!

Родители подавленно молчали.

— Выходит, загробная жизнь существует?

— Как бы тебе ответить… — в голосе отца звучала печаль, — в общем, это не жизнь.

— Я так хочу тебя обнять, но не могу! — сказала мать.

— Почему?

— Потому что нас нет!

— И меня нет? — спросил Филимонов.

— И тебя! — подтвердил отец.

— А эти люди? — спросил Филимонов, показывая на толпу.

— Очередь на суд. На Высший суд! — разъяснил отец.

— Перед судом дают свидание с близкими и родными… — добавила мать».

Это первое проникновение мистики в рязановский кинематограф — в фильмах «Небеса обетованные» и «Предсказание», снятых на сломе эпох, пресловутая мистика уже будет пронизывать всю сюжетную ткань.

«Загробная» сцена «Забытой мелодии…» в чем-то предвосхищает вышедший годом позже «Город Зеро» Карена Шахназарова — вновь с Филатовым в главной роли. Но то уже был чистый «кинематограф абсурда», жанр откровенно чуждый Рязанову. И в Филатове Эльдара Александровича привлекала отнюдь не холодность, свойственная многим киногероям Леонида, но теплота, тоже присущая прекрасному артисту и по-настоящему раскрывшаяся именно в «Забытой мелодии для флейты».

В отличие от Филимонова, фактически заново написанного в сценарии на Филатова, на роль медсестры Лиды были устроены кинопробы (о том, кто именно пробовался, режиссер не распространялся). Была утверждена Татьяна Догилева, ранее сыгравшая небольшую роль в «Вокзале для двоих».

«Я снималась в фильме „Кто стучится в дверь ко мне“, была уже умная — когда пригласили пробоваться на главную роль, сразу сказала: „Ой, у вас тут вторая роль есть, давайте я лучше ее сыграю!“ Так и вышло. А Эльдар Александрович этот фильм курировал (режиссером картины был его пасынок Николай Скуйбин. — Е. Н.), заметил меня и пригласил на эпизод в „Вокзал для двоих“. Боялась я его страшно, но он своим тактом потряс: когда работает с актерами, он невероятно нежен, хотя и грубит иногда.

Дальше была „Забытая мелодия для флейты“. Снималась и понимала, что это один из самых счастливых периодов моей жизни. И сама себе говорила: „Лови момент и наслаждайся!“ Правда, сначала Рязанов нервничал, что не „ту“ взял, покрикивал: „Что за артистка, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может!“ — шумел. Но как только ему что-то понравилось, успокоился, и мы очень хорошо работали. И компания прекрасная была: Ширвиндт, Гафт, Ольга Волкова, про Филатова уж и не говорю. Все как соберутся, начнут лясы точить. Рязанов сам слушает и сам же кричит: „Выгоните этих сволочей на съемочную площадку!“ И все это — в кайф, потому что все довольны друг другом, все — в гармонии».