Эльдар Рязанов

— Слушай, Кеша, вчера был худсовет. Мы показывали пробы… Складывается очень удачный ансамбль… Следователя будет играть Олег Ефремов — тебе от него большой привет. Мать Деточкина согласилась играть Любовь Ивановна Добржанская — а она просто пришла в восторг, когда узнала, что ты будешь ее сыном. В фильме будут сниматься Анатолий Папанов, Евгений Евстигнеев, Ольга Аросева, Андрей Миронов, Георгий Жженов. У всех у них прекрасные пробы. <…>

— Хорошо, буду здоров — приеду.

— Прекрасно. Пиши расписку. <…>

Вот что мне продиктовал режиссер Э. Рязанов:

„Директору творческого объединения товарищу Бицу И. Л.

Уважаемый Исаак Львович!

Через месяц я заканчиваю съемки ‘На одной планете’ и какие-то еще необходимые досъемки по ‘Первому посетителю’. Эльдар дает мне на ‛ремонт’ месяц после окончания съемок. Так что с 26–27 августа я смогу быть в Вашем полном распоряжении и начать трудиться в Деточкине.

Желаю всего доброго, с уважением Смоктуновский“».

В общем, феноменальная настойчивость Рязанова в очередной раз послужила ему во благо — участие Смоктуновского окончательно превратило «Берегись автомобиля» в нетленный шедевр мирового кино.

Впрочем, всякий шедевр — по определению чудо, и просчитать его невозможно: здесь важны даже не сами компоненты, а их волшебное гармоничное сочетание. Как в пространстве одного фильма безукоризненно и совершенно естественно сосуществуют столь разные актерские индивидуальности, как Смоктуновский и Миронов, Ефремов и Папанов, Жженов и Аросева? Каким образом дуэту молодых операторов Анатолию Мукасею и Владимиру Нахабцеву уже во втором своем фильме (а первым был «Дайте жалобную книгу») удалось создать столь сочный изобразительный ряд, что он навек остался одним из лучших образцов нашего черно-белого кино? Отчего «Берегись автомобиля» не только вошел по крайней мере в десятку любимейших фильмов советского и постсоветского народа, но и занял третье место среди картин-чемпионов по продажам их в зарубежные страны (первые два места достались «Анне Карениной» и «Войне и миру», что объяснить гораздо легче)?

Уже в наши дни критик журнала «Афиша» Максим Семеляк высказал забавную мысль, что «Берегись автомобиля» «служил уникальным и вряд ли специально просчитанным образцом советского комедийного нуара. Без вины виноватый Деточкин — Смоктуновский в плаще и шляпе удивительно напоминал героев Петера Лорре, тогда как его друг-преследователь Максим Подберезовиков (Ефремов) обладал всеми ухватками частного сыщика в исполнении Хамфри Богарта».

Добавим, однако, что еще более очевидно влияние на создателей фильма комедийных образцов итальянского неореализма (особенно картин «Полицейские и воры» и «Закон есть закон») — и уж это как раз наверняка было специально просчитано тандемом Рязанова и Брагинского.

Кроме того, Рязанов в «Автомобиле» продолжил дело, начатое им в «Жалобной книге» и лаконично выраженное словами подполковника в отставке Сокол-Кружкина, брутально сыгранного Анатолием Папановым: «С жульем, допустим, надо бороться!» По этому случаю еще раз обратимся к одноименной статье Виктории Тяжельниковой, в которой высказано немало ценных мыслей относительно высокого гражданственного содержания и этой рязановской картины:

«Бессилие милиции авторы подчеркивают на протяжении фильма неоднократно, показывая таким образом бессилие системы в целом. Именно неспособность милиции принять меры по записке, приколотой Деточкиным к первой угнанной машине, толкнула его на то, чтобы продавать краденые „Волги“. Бессилие милиции — во фразе, брошенной Максимом Подберезовиковым Диме Семицветову: „Ну, звоните, когда у вас машину угонят“. Бессилие милиции — в неспособности милиционера, роль которого играет Г. Жженов, догнать Деточкина на испорченном мотоцикле. Бессилие следователя Подберезовикова — в том, что он ничего не знает о „клиентах“ Деточкина и у него нет никакой картотеки на взяточников и воров.

Из всего этого с неизбежностью вытекает обреченность на поражение работающей вхолостую огромной государственной машины, которая сражается с „ловкачами и жуликами“ как-то формально, как будто по заранее заданной программе даже тогда, когда эта программа не соответствует текущей реальности. Эта огромная машина действует как по заранее написанному сценарию, как в театре. <…>