Элемент Инурия. Освобождение

– Как это возможно? – удивилась я, – Мы же ничем не болеем, умеем лечить абсолютно все.

– Да, поэтому вы не представляете степень нашего удивления, – ответил он, а затем продолжил, – мы стали изучать этот феномен, но природа, причина возникновения не была установлена.

– А как вы стали изучать этот феномен? – спросил Ману мрачно, – Вскрыли череп этим Элементам?

– В том числе, – абсолютно спокойно ответил ученый.

Я и поразилась этому жестокому спокойствию, и в то же время поняла его. Мы были для него подопытными, он создавал нас из пробирки, наблюдал, программировал, и от того, что один элемент умрет никак не страдал, вырастет другой. Скорее, ему это даже было интересно.

– Самое поразительное то, что мы не могли делать таким Элементам Операцию…

– Что? – воскликнули мы.

Он снова сменил изображение. Появился снимок головного мозга, похожий на тот, что раньше называли рентгеном, только этот был объемным, просматривался со всех ракурсов.

– Вот это головной мозг нормального Элемента, готового к Операции, – он указал на небольшой шарик в головном мозге, – это и есть гипоталамус, который мы оперируем.

Он сменил картинку.

– А это головной мозг тех элементов, у которых образовалась киста.

Я смотрела на картинку, и не будучи врачом-ученым, не особенно что понимала, видела лишь, что там где должен быть небольшой шарик гипоталамуса, было большое пятно.

– Эта киста не просто нарост, она будто захватывает гипоталамус, срастается с ним…

– Защищает, – прошептала я.

Лютер Барлоу с интересом посмотрел на меня, улыбнувшись и сказал:

– Именно. Мы провели множество Операций до восемнадцатилетия, и после, думали все зависит от возраста, но нет. Элементы умирали, как бы мы ни были осторожны при оперировании, и какие бы технологи не применяли. Стоило нам проявить вмешательство, как тут же организм прекращал свой жизненный цикл.

– Вы проводили опыты над ними? – гнул свою линию Ману.

– Да, конечно, – абсолютно спокойно отметил ученый, – очень много, мы меняли среду обитания, еду, вводили различные вещества, воздействовали различными приборами… не буду говорить названия, вам это ни о чем не скажет…

– А где вы взяли столько подопытных? – подался вперед Стиг.

Лютер Барлоу улыбнулся и сказал:

– Хороший вопрос. Таких Элементов становилось все больше. Сначала на них переставали действовать ПВ, они поддавались эмоциями, пытались бежать, влюблялись, были даже случаи беременности…

Я открыла рот от удивления.

– Это что, так давно длится?

– Вы даже не представляете насколько давно, Элемент Кан, но не так масштабно. Несколько дефектов в каждом поколении. Ежегодно у меня был материал для исследования.

Материал. Я думала меня вырвет. Мы – материал для исследования. Сейчас я прониклась уважением к Совеу, который состоял из заторможённых Разумных, использующих помпу. Они были явно честнее, и просто боялись потерять тот образ жизни, к которому привыкли. А ученые в Лабораториях были по-настоящему жестоки.

– Рост таких дефектов продолжался. Но чуть больше восемнадцати лет назад случилось то, чего мы боялись больше всего. Было ясно, что идет какая-то мутация, причины которой мы не могли определить, но мутация случалась примерно после шестнадцати лет. А вот восемнадцать лет назад, Элемент находившийся в колбе, будучи еще зародышем, уже имел кисту возле гипоталамуса. Вы, Инурия Кан, уже родились такой. Вы уникальны. Вы то, что мы называем Эволюцией.

Я открыла рот и уставилась на изображение младенца в колбе, в голове которого было видно то самое пятно.

– На втором месяце у эмбрионов формируется гипоталамус, Инурия, – продолжал он задумчиво, – и именно с этого момента вы уже были такой, и рост кисты продолжался все время, пока гипоталамус формировался, вплоть до вашего семилетия.

Мы молчали. Я кажется так и не закрыла рот.

– Именно тогда мы поняли, что нет внешней причины, которая влияет на появление кисты, это не пища, не атмосфера, ни какое-либо внешнее воздействие в процессе жизни. Это сам организм. Он просто эволюционировал.

Мы пораженно молчали.

– Я понимаю ваше удивление, поверьте, я был удивлён не меньше, даже больше, – усмехнулся он и продолжил, – мы наблюдали за развитием других эмбрионов. Но никто больше в том поколении Элементов не родился с кистой. Это было для нас облегчением, так как дало надежду на то, что этой случайность, аномалия, брак. Называйте, как хотите.

– Зря надеялись, похоже, – сказал Ману зло.

– Зря, – согласился ученый спокойно, – это стало болезнью. Инфекцией. Мы не понимаем природу этого явления, мы не понимаем принцип распространения кисты. Но Элементы перестали группами поддаваться действию ПВ, причем общаясь друг с другом, они будто заражались. И как вы однажды заметили в своих наблюдениях, – ученый ткнул пальцем в Стига, – адреналин ускоряет этот процесс. Мы не может выявить как вообще все это связано.

Он обошел проекцию и переключил картинку. Я увидела видео, как два мальчика бегут по зеленой лужайке и хохочут.

– Узнаете себя? – улыбнулся ученый.