Эльф среди людей

Ваниар приветливо кивнул, спешился, поискал взглядом призрак.

– Лорд Келегорм.

«Лорд Глорфиндэль».

– Тихо? – он обвел глазами окрестности.

– Тихо, – улыбнулся Хэлгон раньше, чем ответил Неистовый. – А ты как здесь?

– Отчасти по делу, – ответной улыбкой. – Отчасти по просьбе Гэндальфа.

– Что за дело?

– Назгулы.

«И как?» – на этот раз Келегорму удалось опередить следопыта.

– Ничего. Как сквозь землю провалились.

«Те, кто проваливается сквозь землю, – он показал взглядом на холмы, – потом нередко становятся причиной больших бед».

– Знаю. Но пока – ни следа. К добру, к беде ли – но другой вести о назгулах у меня нет.

– А Гэндальф тебя о чем просил?

Златокудрый не ответил, молча подошел к коню, достал сверток из седельной сумки.

– Возьми. Вам обоим может пригодиться, хоть кормить надо одного.

– Лембас?! Но мы…

– Да, вы никуда не идете на этот раз. Но, как ты рассказывал, и в прошлый раз ты его ел не в пути. Сейчас всё слишком тихо.

«Затишье перед бурей?» – приподнял бровь Келегорм.

­– Уверен, – спокойно отвечал ваниар.

«Так его ты зовешь просто Глорфиндэлем», – с горечью проговорил Келегорм, когда белый всадник умчался на восток.

– Мой лорд, я знаю его не первый век…

«А меня ты сколько знаешь?»

Следопыт опустил голову, не находя ответа.

«Значит, меня ты называть по имени не можешь. Но можешь быть другом этому… гондолинцу!»

Как выплюнул последнее слово.

– Мой лорд, – отчеканил Хэлгон, – я напомню тебе, что у меня сын – гондолинец. И здесь не Белерианд, чтобы возрождать прежнюю неприязнь, основанную на гордости и ошибках.

Неистовый побледнел – от гнева? от изумления?

Несколько мгновений двое нолдор молча стояли друг против друга, сжав губы и сверкая гневным взглядом.

Потом Келегорм расхохотался:

«‘Мой лорд’ в этой фразе звучит прекрасно!»

Хэлгон потупился:

– Прости, я был…

«Ну, договаривай. Ты был – что? Дерзок? Непочтителен?»

– Проклятье, я был прав!

Неистовый усмехнулся, что сейчас означало одобрение.

Следопыт проговорил примирительно:

– Мой лорд, позволь, я расскажу тебе о гондолинцах. И ты поймешь, почему…

«Он рассказывал?»

– Да. И ведь ты сам хотел, чтобы я рассказал о победе.

«Постой. О чем именно ты хочешь рассказать?»

– О падении Гондолина. О великой победе нолдор.

* * *

Туман.

Серое душное марево.

Как в той хоббитской сказке, где тролли под землей варили туман вместо каши, но варево убежало и растеклось по миру.

Зимой туман не редкость, но еще вчера ничего не предвещало столь неприятной перемены погоды.

«Что ж, – усмехнулся Келегорм, – мы почти два месяца отдыхали и рассказывали интересные истории. Теперь пора заняться делом. Жди меня».

Хэлгон коротко кивнул.

Неистовый скользнул в Незримый мир.

Здесь туман был гуще, живее, опаснее. Он не хотел задушить, напротив ­– он был мягок, ластился, пытался нежно гладить, а едва слышные голоса шептали о том, как сладко будет такому могучему духу стать подземным королем, обрести подданных, которые будут вечно восхищаться его силой и непременно станут отдавать ему лучшие тела из тех, что идут сюда, идут сюда, идут…

Холодная ярость омерзения стала клинком в руке Келегорма, он принялся рубить этот туман – голоса затихли, и только. Белёсый морок не стал реже.

С кем сражаться? Кого побеждать – здесь, в сплошной белой мути, лишившейся теперь всяких форм и очертаний?

На восток! Прочь из тумана! Ведь не разлился же он по всему миру.

Нолдор поспешил, держась как за путеводную нить, за воспоминания об окрестностях Ривенделла, о Гэндальфе, об этом желтоволосом гондолинце, от которого хоть такая польза…

Ему пришлось брести через туман, как через болото, но шаг за шагом муть становилась менее вязкой, и обычная бессветная серость Незримого мира радовала сейчас Келегорма, как солнце ясным январским днем.

…а Незримый мир был взбудоражен.

К Холмам Мертвых тянулись гости – из тех духов, что давно лишились и памяти, и облика, сохранив лишь жажду обрести тело.

«Чуют поживу? Плохо. Очень плохо».

Редкие духи эльфов или метались в испуге, или были недвижны, словно хотели спрятаться от чего-то страшного. Пару раз встретились мертвые орки – бодрее, чем обычно, они спешили на восток.

Келегорм понял, что и ему туда.

Он заранее знал, что там увидит.

Оно полыхало багровым пламенем. Выпущенное из Ривенделла, где было заперто эти два месяца (таких невозвратно тихих, таких невозвратно прекрасных в своих глупых переживаниях два месяца!), оно сейчас позволяло нести себя на юг – неважно куда, неважно зачем, а важно, что Оно снова может вольно раскинуть протуберанцы своей силы, словно огненный спрут –мощные щупальца, терзая одних и наполняя других силой и алчными стремлениями.

Неистовый второй раз за этот день отогнал мысль стать владыкой мертвецов.

«А внутрь тумана я пойти не рискнул, – объяснял он Хэлгону, вернувшись в Явный мир. – Этих тварей хорошо стрелять из лука, но вблизи… я один, их больше дюжины».

Он криво усмехнулся.

– Это не трусость, мой лорд, – ответил следопыт на усмешку.