Эльф среди людей

Волны сырого холода отступили.

Умертвия со стоном пытались вырвать стрелы из своих тел, а стрелы жглись белым огнем ненависти, и твари больше мучились от попыток освободиться, чем от причины боли.

Враги на время стали совершенно безопасны, и Келегорм отправился осматривать местность. Для начала – в мире живых.

Золотое октябрьское солнце на миг ослепило его.

Свиристела какая-то пичуга. Ящерка, которой уже давно пора в спячку, выскочила погреться в последних теплых лучах. Изумрудная мягкая трава под ногами. На западе в зелено-рыжем великолепии высился древний лес.

Безмятежность мира живых оглушала.

Сознание никак не желало связывать этот ясный день, золотистую листву, прозрачный бодрящий воздух – не со схваткой, нет: Келегорм помнил бои и в более погожие дни, – не желало связывать с той душной сыростью, с могильным смрадом, с омерзительной прожорливостью тварей, которые сейчас корчились под потеплевшими на солнце камнями, под холмами, покрытыми такой мягкой, такой зеленой травой.

Однако к делу.

Вдоль всех холмов – дорога с юга на север. Вероятно, к той самой деревне, в которой, как изволил сообщить Гэндальф, находится «лучший в Средиземье трактир», подлежащий охране отборного отряда нолдор. Вдалеке на севере – еще одна дорога, шире ближайшей. Совсем далеко на юге – третья, отсюда едва видно, но запомним, что она есть.

Три дороги, и одна у самого подножия холмов.

Плохо.

Очень плохо.

Это значит, что у тварей, когда они придут в себя от первых ран, не будет недостатка в путниках, которых можно заманить. Это значит, что скучать, как обещал Гэндальф, нолдорам придется вряд ли.

«Перекрыть бы эту дорогу», – мрачно думал Келегорм, присев на развалины древней крепостной стены и глядя на восток. Там в тени синели невысокие холмы, дорога шла между ними и Могильными.

При мысли о том, что ему снова досталось сторожить ущелье, лорд Аглона невесело усмехнулся.

Осматривать руины кардоланских крепостей он не стал – в войне они ему бесполезны, полтора нолдора не удержат ни полуразрушенную стену, ни лучшую из башен – и соскользнул в Незримый мир.

Здесь эти стены были укреплены гораздо лучше. Укреплены ненавистью, отчаяньем, страхом. …беженцы Кардолана, спасающиеся то от шаек Рудаура, то от войск Ангмара, то от своих же разбойников, облюбовавших пещеры Южного Всхолмья.

…последний рубеж обороны в войне с Королем-Чародеем, когда уже пала Амон-Сул, и надеяться было не на что, и оставалось лишь умереть – воинам на стенах, а женщинам и детям в пещерах, и неоткуда ждать помощи…

…но помощь пришла!

Камни помнили, как содрогнулись своды пещер от мерной песни эльдар-фалмари, когда Кирдан прислал войско. Камни вспомнили это под пальцами нолдора, и память о победе, о мощно-спокойной песни мореходов, отбросивших ангмарские войска тогда, – эта память отбросила чары умертвий теперь.

Дышать стало легче.

«Что ж, надо будет велеть Хэлгону подробно рассказать об этой битве. И о других победах, если они тут были».

Стоны тварей стали громче. Келегорм удовлетворенно кивнул и продолжил обход руин.

В отличие от Явного мира, здесь нужно было запомнить многое.

Скоро лорд Аглона уже знал с дюжину очень-холодных-камней. О чем хорошем не вспоминай рядом с ними – не поможет. Будить их память – гм, в лучшем случае бесполезно. В худшем – опасно. У каждого такого камня нолдор выходил в Явный мир, запоминая место, расстояние от дороги и прочее. Новости были плохими: большинство камней было совсем, совсем недалеко от тракта: захочется путнику отдохнуть в тени такого – и всё.

На одном из северных холмов он обнаружил нечто странное: ворота, которых в Явном мире не нашлось. Приглашение? Для кого? Для потерявшей память нелюди из соседнего леса? Вряд ли.

След Кольца проходил сквозь них, и это совсем не радовало.

Нолдор вышел в мир живых.

Хорошая погода больше не баловала. И то, самый конец октября, дождям пора уже быть. Сколько дней прошло – Келегорм не знал: за это время он пересекал границу Яви и днем, и ночью, совершенно не думая об этом. Хэлгон обещал дойти за три дня – значит, так и будет.

А лорду надо решать, как им выполнять поручение Гэндальфа.

Идей было до обидного мало: ни одной новой.

С другой стороны, твари до сих пор мучительно стонут от первых стрел. Может, не надо придумывать решение там, где оно уже найдено?

Хэлгон появился на следующий день к вечеру – усталый, голодный, но бодрый. Вместо приветствия лишь спросил:

– Как?

«Сидят, – Келегорм обвел холмы взглядом. – Скулят. Наша встреча их не обрадовала».

Понял, о чем молчит следопыт, и ответил на невысказанное:

«Можешь обживаться. Время есть».

К удивлению лорда, Хэлгон предпочел устроиться не в какой-нибудь из уцелевших башен (две с половиной стены и что-то над головой), а сделать шалаш в распадке холмов. Едва перекусив, он ушел искать место, закрытое от ветров, но достаточно высокое, чтобы не залило дождями. Потом стал носить хворост.

«Почему не у стен?» – спросил Келегорм.

Следопыт покачал головой:

– Только не у этих. Слишком много памяти и слишком много беды.