Елизаров ковчег (сборник)

Профессор Персиков и профессор Вульва знали свое дело. Через три с половиной месяца в совсем небольшом скромном чреве Марины плеснула как будто бы юркая рыбка. Потом затаилась и снова плеснула. Потом подплыла прямо к самому сердцу.

Теперь нужно было спешить, торопиться. Вокруг гладиаторы бились друг с другом, задравшие головы люди смотрели, как в небе, спасая уставшую стаю, министр летит во главе журавлей, а литература от сочной еды так отяжелела, что, не дожевав куска главной премии, вышла в финал.

Калининская, увидавши живот, который разросся в Марине, от злости зацокала деснами.

– Вы что, уже замужем?

– Нет, я не замужем.

– Ах, да! Вы ведь так прогрессивны, что вам не до этого!

– Не пыжьтесь, – сказала ей Мессе. – Не стоит. Я вам предлагаю не мир, но покой.

– Покой только снится, – сказала философ, психоаналитик, поэт и прозаик. – Давайте не будем друг друга дурачить.

– Давайте не будем, – ответила Мессе.

Поскольку Калининская вела телевизионные и радиопрограммы, проводила психоаналитические сеансы, а также нередко выступала по самым престижным красным уголкам страны, Марина взяла на себя все журналы, всю личную жизнь президента, а также и разные мелочи, вроде путевок в «Артек» и борьбы за свободу томящихся на Колыме совсем юных, с распущенными волосами, студенток, попавших на каторгу только за то, что в Храме Спасителя девоньки спели народную песню «Рябина-рябинушка».

Конечно, поехала сразу в Чечню. Хотела бы в горы, подальше, поглубже, чтобы разговор состоялся мужской, – без всяких соплей, там, и без экивоков, – но боевики были срочно отозваны по разным наемным своим операциям, и горы в сиянии вечных снегов стояли пустыми. Проездила зря.

Сын Вася родился в июле. А в августе она повезла его в гости в Америку.

Странный случай произошел с Мариной Мессе в Шереметьевском аэропорту. Пройдя паспортный контроль, она заметила в магазине дьюти-фри знакомую спину, изящную, гибкую, и кругленькие очертания таза, и розовые полноватые ноги присевшей на корточки женщины. На женщине был темно-синий халатик, и что-то она доставала из мятой картонной коробки. Мессе с бьющимся сердцем подошла ближе. Сомнений – увы! – не осталось. Кудрявая Бекки, любовь ее жизни, сидела в довольно униженной позе спиной к окружающим.

«Завербовали! – подумала быстро Марина. – Здесь аэропорт! ЦРУ, ФСБ!»

Шпионка почувствовала жгучий взгляд, и хрупкий ее позвоночник напрягся. Она обернулась.

– Так кто твой хозяин? – спросила Марина.

– Не сыпь соль на раны, – по-русски ответила Бекки.

– Смотри: это Вася, – сказала ей Мессе.

– Ну копия – ты! – просияла шпионка. – А папа – наш Мотя?

– Ты дурой была, дурой ты и осталась! – вся вспыхнула Мессе. – Наш Мотя – мой брат!

– Ах, да! Я забыла. Так разве нельзя? Ведь он же в пробирке. С пробиркой же можно?

– Но ведь происходит мутация, Бекки! Рождаются дети с двумя головами!

Кудрявая перекрестилась.

– Ишь, страсть-то! – сказала она нараспев.

– Кто завербовал тебя, Бекки? Признайся! Они?

– Марина! – заплакала Бекки. – Не надо! Меня ведь убьют!

– Ну и пусть убивают, – сказала Марина. – Я знала, что этим все кончится, Бекки.

Кивнула неверной жене и пошла: от прошлого – прочь, и младенец Василий, подвешенный на материнской груди, проснувшись, заплакал.

Семья поджидала ее у ворот: отец с его профилем, мать с белой мышью на полной груди и София – певица.

Василий пришелся по вкусу. Не толст, однако не худ, черноглаз, мускулист.

– Ну, как ты? – спросила ее мать Тереза. – Расстались совсем? Что же будет с ребенком?

– Другие растут без отца. Ничего! – ответила дочка. – Мы всем им покажем!

И всем – показала. В Москве пошли слухи, что каждый четверг в Кремле ждут звонка из квартиры на Бронной. Марина диктует, как быть с экономикой, какие журналы открыть и закрыть, ввести ли войска или вывести их, а кроме того, предлагает все свадьбы весьма сексуальных меньшинств отмечать пусть скромным, но все же военным парадом.

Земля уходила из-под каблуков заслуженно непозабытой Калининской. Схватилась за карты, но даже они как будто взбесились. Графиня, вся в белом, ввалилась к ним в спальню и защекотала непальца настолько, что он начал жить в основном под роялем.

А Мессе как будто плевала на все. Калининская сторожила ее в Останкинской башне и у Мавзолея, на Чистых прудах, на Поклонной горе – напрасно! Бесстыжая баба возглавила даже и «Голос Европы», где прежде любили беседы с Калининской. Теперь ей прислали письмо: отдыхайте. Однако возмездие все же пришло: на радиостанции начался мор. Сперва скарлатина, за нею ветрянка, потом сразу корь, и сотрудники в страхе бежали кто в Пензу, а кто прямо в Африку.

И так продолжалось лет пять или десять. Марины состарились, вырос Василий. Войска перебросили в штат Массачусетс, нашли нефть под Угличем, прямо в том месте, где были убиты царевич с царицей, Дубай растащили буквально по нитке за пару ночей, и закрылись курорты. К тому же меняется климат планеты: становится слишком тепло на Чукотке, медведи уходят с насиженных льдин, и чем это кончится все – непонятно.