Элвуд Роклан. Возвращение домой

Придя домой, он первым делом, не слушая протестов гнома, уложил того в комнате для гостей, а сам отправился за знакомым ещё по до военным годам, лекарем, жившим в соседнем квартале. Довольно бодрый, для своего почтенного возраста старичок, без долгих уговоров согласился отправиться на дом к больному, прихватив уже собранный, видимо как раз на такой случай, не большой саквояж, в котором мелодично позвякивало какие-то пузырьки и склянки. Тот факт, что его пациентом оказался подданный Подгорного Королевства ни сколько не смутил почтенного доктора. Быстро осмотрев устрашающих размеров синяк, он поводил перед физиономией Олио оттопыренным указательным пальцем, попросив пострадавшего, не вертя головой, последить за ним одними глазами. После чего, достал из своей сумки небольшую бутылочку с красноватой жидкостью, смочил чистую, сложенную в несколько раз тряпку и приложив её на рану, ловко прибинтовал. Оставил лекарство, с указанием менять компресс каждые три часа и настойчиво порекомендовал больному покой, хотя бы в течении следующих нескольких дней. Затем прибавив к бальзаму ещё одну маленькую баночку с настоем, и наказав пить его по столовой ложке четыре — пять раз в день, он поднялся, собираясь уходить. Плата, запрошенная лекарем за свои труды, оказалось более чем скромной. Эл удвоил её и, оставив без внимания возражения старичка, почти насильно всунул монеты ему в ладонь.

По всей вероятности, оставленная микстура обладала снотворным действием. Выпив первую порцию сразу после ухода доктора, гном вскоре мирно засопел, время от времени забавно похрапывая.

Роклан, с завистью посмотрев на него, тихонько вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Какое-то время он бесцельно слонялся по дому, не находя себе места от тяжёлых мыслей, упорно лезущих в голову. Затем, развалившись на кровати в своей спальне и закинув руки за голову, пролежал примерно с час, разглядывая потолок и почти не шевелясь. Потом поднялся и снова принялся мерить шагами комнату за комнатой. Выйдя во двор выпустил Шустрого и пони Олио побродить по двору, третий постоялец конюшни, старый мерин, покидать стойло не пожелал. Засыпав животным овса и налив в поильник воды, Эл дал им ещё немного времени размяться, после чего завёл обратно и сам вернулся в дом, опять принявшись бродить из угла в угол, не замечая ничего вокруг. Лица разгневанного Уласа, растерянной Иллианы постоянно стояли перед глазами, вперемешку с рисуемым воображением образом ещё кого-то, неизвестного, одетого в длинный тёмный плащ с глубоким капюшоном. Воин, понимая что сделанного уже изменить нельзя, снова и снова пытался собраться и трезво оценить сложившуюся ситуацию, но ничего толкового не выходило — чувства и эмоции, рвавшие грудь из нутрии, мешали сосредоточиться.

Наконец, изведённый хаосом мрачных мыслей, царящем в уме, решив хоть как-то встряхнуться, Роклан прибегнул к неоднократно испытанному средству. Прихватив своё оружие, воин в очередной раз вышел из дома, что бы с помощью интенсивных физических упражнений прояснить мозги и попытаться хотя бы отчасти обрести утраченное душевное равновесие. Не меньше двух часов, проводя бой с воображаемым противником, он в бешенном темпе вращал, колол и рубил попеременно то короткими мечами, то своей боевой секирой, стремительно и в то же время с непередаваемой, присущей только опытнейшим бойцам, плавностью, перемещаясь по двору в разных направлениях и не останавливаясь ни на секунду. Когда руки налились тяжёлой усталостью, а пот сбегал с обнажённого торса буквально ручьями, Эл действительно почувствовал себя несколько лучше. Горечь и злость на собственный промах никуда не делись, но словно немного отступили, освобождая сознание, вытесненные ощутимым утомлением. Прекратив занятие, Роклан направился к колодцу. Не успел он закончить с водными процедурами, как на крыльцо вышел Олио. С повязкой на голове, из-под которой топорщились густые брови, гном выглядел слегка комично.

— Пойдёмте, я там собрал на стол, чего сумел найти, — позвал он. — Уже давно пора обедать.

Эл мысленно выругался. Если ему самому не хотелось есть, то это совсем не являлось поводом держать голодным порядком пострадавшего (кстати, по его вине) крепыша, которому без сомнения требовалось хорошо питаться, для скорейшего выздоровления. Мог бы и сам додуматься сообразить что-нибудь из еды, не дожидаясь пока этим займётся подгорник, со своей больной головой.

— Ты иди ешь, — сказал он, выливая на себя целое ведро ледяной воды, — я не хочу.

— Так не пойдёт, — упрямо набычился крепыш, — мужчине, не важно гному или человеку, необходимо питаться для поддержания сил. А судя по последним событиям, вам они могут понадобиться в любой момент!

— Ничего, как-нибудь выдержу, — с необидной насмешкой заверил собеседника воин.

— Так не пойдёт, — глядя себе под ноги, негромко но настойчиво повторил Олио. — Вы и вчера ничего толком не ели!