Эмбрион. Слияние

Откуда они, Кат подозревал. Даже знал точно. Своими руками освобождал примерно такую толпу из изолятора Базы-2, но вот что заставило их прийти сюда, да еще явно готовиться к нападению на Гнездо… Ираида что-то говорила, мол, они переметнулись от Голема к врагу. К армии Великого Леса.

Хотя нет. Нападать пока никто ни на кого не собирался. Один из самых тупых мутантов выкатился через ворота на голый асфальт, взвыл, сжав слишком крупными для человека ладонями шишковатую голову, и уполз обратно. Задние конечности – ноги здесь явно неподходящее слово – задевал длинный тонкий хвост.

Остальным хватило ума просто рассредоточиться, растянуться цепью за оградой, довольно надежно заблокировав и основной, и запасные выходы. Замкнули круг, гады. Все это больше напоминало осаду, причем организованную временно, до подхода основных сил.

– Они за Черноцвета, – объявила Ираида для всех. – Это теперь часть армии Леса. И они ждут, когда придут остальные.

– Но у нас же контур? Никому не пройти?

– Вопрос спорный. Есть способы его подавить и прорваться, знаешь ли. У их этого черного пламени возможности есть – перекинуть боль и страх от передового отряда на других, а самим пройти. Это только как вариант – я же не знаю, что еще придумает Шамаев. Он сволочь изрядная, но голова всегда была светлая, поверь мне.

Кат задумался. Для рывка на «Площадь Ленина» погода так себе, а вот разогнать этих детей войны – почему бы и нет?

– Они шустрые, – заметила Ираида, тоже явно следившая за событиями вокруг ограды. – Потеряем много питомцев.

– Если идти в рукопашную, то да. Но есть же и военная наука. Ее остатки.

Ираида промолчала. Когда имеешь полный доступ к знаниям и воспоминаниям почти сотни человек, слов требуется немного. Вопрос в том, что выбрать – Великая Сфера далеко не всегда суется со своими предложениями. Всемирный разум довольно спокойно смотрел на вопросы самосохранения своих адептов на земле. И под землей, разумеется.

Кату вообще казалось, что Сфере все равно – будет Гнездо, не будет. Другие измерения реальности и совершенно свои приоритеты. Нечеловеческие.

Хотя… А он сам остался ли человеком? Тьфу. Лезет же в голову разная бессмысленная чепуха. Здесь план сражения нужен, а не рефлексии на отвлеченные темы. Он – питомец Гнезда, и точка.

– Или многоточие… – ехидно добавил край его сознания, черная тень тени былого сталкера. Но ее он подавил волевым усилием. Чего-чего, а воли у него было в избытке. Можно на хлеб мазать толстым слоем, главное – не подавиться.

– Выход за пределами оцепления у нас есть, – подумал Кат. Он тоже научился теперь этой «общей трансляции», когда его мысли слышали все питомцы. – Один, но нам хватит. Туда выйдет отряд, проведет разведку, зайдет в тыл мутантам. Потом – плотная пулеметная атака по разведанным целям и одновременный удар из Гнезда и разведчиков. Возьмем в клещи и уничтожим. Главное, чтобы лишних потерь не было. Врагов много, нас мало. А сторожевой болевой контур мы отключим, пусть они попробуют напасть сами, двор-то пристрелян отлично.

* * *

Сутки пришлось отсиживаться в одном из схронов Ката, подробную карту которых сталкер заставил выучить жену еще летом. Филе было не очень хорошо. Рана не гноилась – спасибо вовремя примененным лекарствам, но Леший посматривал на девушку с сомнением, да и сама она понимала – нужно время выздороветь.

– Спроси у Голема, вдруг он смог связаться с Катом?

Мутант мотнул головой, услышав вопрос. Что тут говорить: брат жив, но жизнь эта какая-то странная… Как под глубоким гипнозом. Третий день пытается дозваться, но что толку.

Филя еще раз измерила температуру. Тридцать семь и шесть. Да, это чувствуется, прямо сейчас вставать и идти – тяжело. Вот и градусник, заботливо прибереженный Катом в ящике с лекарствами, оптимизма не добавил.

Они сейчас расположились под одной из школ недалеко от бывшего кинотеатра. «Пролетарий» давно лишился своих полукруглых окон, крыша просела, а в кинозалах селились только летучие мыши – слишком уж фонило. Поэтому они втроем проскочили мимо него, не задерживаясь, и нырнули в подвал. Школа… Даже гимназия – табличка у входа заросла грязью, но еще читалась. Пришлось обойти и забраться через ограду во внутренний дворик.

Гимназия имени академика Басова. Чем он был знаменит, что изобрел?

Кто ж теперь знает.

Бомбоубежище было большим, в расчете на сотни учеников и учителей, да вот не пригодилось – и до «Площади Ленина» рукой подать, да и «Проспект Революции» не очень далеко. Осталось оно почти невостребованным. Нет, сразу после Черного Дня люди здесь жили, но потом или умерли, или ушли в более обжитые места.

Кат устроил схрон хитро, не в самом зале с низкими потолками, заваленном сгнившими спортивными матами, партами и бог весть какой ерундой, щедро засыпанным мусором и загаженным пятнами кострищ. Его секретное место было в конце коридоров, за двумя поворотами и забросанной досками дверью. Не знаешь – наткнуться можно только случайно, если искать.

А что здесь искать и кому? На то и был расчет.