Эмма

— Если же с вами наконец перестают скрытничать, делая для вас исключение из общего правила, то притягательность такого человека, напротив, может сильно возрасти в ваших глазах. Я, однако, никогда настолько не нуждалась в друге или компаньоне, чтобы брать на себя труд преодолевать чью-либо замкнутость. Посему о близкой дружбе между мисс Фэрфакс и мной не может быть даже речи. Не то чтобы я думала о ней дурно — для этого у меня нет оснований, если не считать подозрительной ее неослабевающую чрезмерную осторожность. Она до того боится словом или жестом выдать свое подлинное мнение о ком-либо, что невольно подумаешь, не скрывает ли она какой-нибудь тайны.

Мистер Фрэнк Черчилл выразил совершенное согласие с мисс Вудхаус. Они так славно гуляли вместе и обнаруживали такое сходство во мнениях, словно давно знали друг друга. Эмме даже едва верилось, что они встречаются всего лишь во второй раз. Молодой человек оказался не совсем таков, как она ожидала: он менее, чем можно было предположить, походил на светского щеголя и на испорченное дитя фортуны. Взгляды выказывал более умеренные, а чувства более пылкие. Особенно Эмму поразило, сколь благосклонно отозвался он о пасторской резиденции, которую, наряду с церковью, просил ему показать. Нет, дом викария вовсе не был плох — тому, кто имеет такое жилище, отнюдь не следовало жаловаться на судьбу. А если хозяин еще и делил этот кров с любимой супругой, то Фрэнк Черчилл и вовсе мог бы ему позавидовать. Дом оказался достаточно велик, чтобы жить со всеми удобствами. Только глупец стал бы требовать большего.

Миссис Уэстон рассмеялась и возразила пасынку, что он не знает, о чем говорит. Привыкший к роскоши, он не ценит преимуществ простора и не может судить о том, какие трудности неизбежно влечет за собою жизнь в тесноте. Эмма, однако, мысленно приняла сторону молодого человека: превосходно сознавая различия между большим и маленьким домом, он выказал похвальное стремление к тому, чтобы обзавестись семейством, причем соображения, им руководившие, были самые достойные. Вероятно, мистер Фрэнк Черчилл действительно не знал, как нелегко устроить уют там, где нет отдельной комнаты для экономки, а в распоряжении дворецкого не имеется приличной кладовой. Зато ему было вполне очевидно, что Энском не сделает его счастливым, и мог охотно пожертвовать большей частью своего богатства, чтобы уже в молодые годы обрести счастье с той, кого полюбит.

Глава 7

Назавтра Эмма несколько поколебалась в своем лестном мнении о Фрэнке Черчилле, узнав, что он уехал в Лондон лишь затем, чтобы подстричься. Блажь эта пришла ему в голову за завтраком. Он тотчас велел заложить карету и отбыл с намерением возвратиться к ужину. Иной цели, более важной, чем посещение цирюльника, он, по видимости, не имел. Дважды на дню преодолев расстояние в шестнадцать миль ради такого пустяка, он, разумеется, никому не мог причинить вреда, однако от этого его поступка веяло глупым фатовством, которого Эмма не могла одобрить. Эта выходка не согласовывалась ни с рассудительностью, ни с умеренностью в нуждах и тратах, ни с той сердечной чуткостью, что она нашла в нем накануне. Тщеславие, расточительность, бессмысленная страсть к переменам, нетерпеливое стремление непременно себя занимать (хоть бы чем — хорошим или дурным), невнимание к желаниям отца и мачехи, безразличие к тому, как оценят его поступок другие, — теперь все это мисс Вудхаус вменяла ему в вину. Мистер Уэстон всего лишь назвал сына пижоном и счел сей случай весьма забавным, однако жена его осталась недовольна. Ее огорчение было очевидно, хотя она не упрекала пасынка, а только сказала торопливо, как будто мимоходом, что «у всех молодых людей свои маленькие причуды».

Ежели не считать этой оплошности, то до сих пор, как полагала Эмма, у миссис Уэстон складывалось исключительно благоприятное мнение о Фрэнке Черчилле. Она с радостью говорила о том, что он умеет быть милым внимательным собеседником и что вообще его характер пришелся ей по душе. Нрав у него, казалось, был открытый, веселый и живой, взгляды отнюдь не предосудительные (а во многом даже очень верные), о дяде он говорил охотно и с теплотой (как о человеке, которому бы не было цены, если б им не вертели), о тетке отзывался хотя и без особой сердечности, но с благодарностью за ее доброту и с неизменным уважением. Все это очень обнадеживало мисс Вудхаус. Ежели не принимать во внимание злополучного каприза стричь волосы в Лондоне, то Фрэнк Черчилл, казалось, вполне заслуживал той высокой чести, которую Эмма ему оказала, вообразив его если не влюбленным в нее, то почти влюбленным (единственным препятствием было собственное ее безразличие, ибо она по-прежнему не намеревалась выходить замуж), — сию почетную роль прочили ему все их общие друзья.