Эмма

Далеко не последним из тех, кто укрепил Эмму в этой мысли, был сам мистер Уэстон, давший ей понять, что сын безмерно восхищается ею: почитает ее за образец красоты и очарования. Учитывая, сколь много могло быть сказано в пользу Фрэнка Черчилла, стоило ли судить его слишком строго? Ведь, как справедливо заметила миссис Уэстон у всех молодых людей свои маленькие причуды.

Среди новых суррейских знакомцев юного джентльмена был один, расположенный к нему менее благосклонно, чем остальные. Ежели говорить в целом, то оба прихода, донуэллский и хайберийский, совершенно покорились Фрэнку Черчиллу: их обитатели в большинстве своем охотно прощали невинные странности молодому красавцу, который так часто улыбался и так изящно кланялся. Но ни улыбки, ни поклоны не могли смягчить самого сурового судьи — мистера Найтли. Когда в Хартфилде ему сообщили, зачем молодой Черчилл отлучился в Лондон, он сперва ничего не сказал, но секунду спустя проворчал, не опуская газеты, словно говорил сам с собою:

— Хм! Этот малый — глупец и вертопрах, как я о нем и думал.

Эмма хотела было вступиться за молодого человека, но вовремя заметила, что мистер Найтли попросту отвел душу, не имея намерения затевать спор, поэтому промолчала.

Будучи, с одной стороны, гонцами, принесшими не самое приятное известие, мистер и мисс Уэстон, с другой стороны, оказались в то утро весьма полезны Эмме. Именно тогда, когда они сидели в хартфилдской гостиной, случилось то, что побудило мисс Вудхаус просить у них совета. Совет она получила, причем (это обрадовало ее вдвойне) в точности тот, которого желала.

А предмет был таков. Семейство Коул проживало в Хайбери на протяжении нескольких лет. Эти люди располагали к себе дружелюбием, широтой взглядов и непритязательностью, но к благородному сословию не принадлежали: занимались торговлей и манеры имели не самые изысканные. Поначалу они жили сообразно со своим невысоким доходом — тихо и скромно, не заводя обширных знакомств. Однако пару лет назад их финансовое положение заметно улучшилось: городской дом стал приносить хорошую прибыль, да и вообще улыбнулась удача. Вместе с благосостоянием возросли и аппетиты Коулов: им захотелось большего простора — как в жилье, так и в общении. Они сделали пристройку, наняли новых слуг, увеличили расходы и зажили на широкую ногу, уступая в богатстве только хозяевам Хартфилда. Гостеприимство и просторная столовая позволяли Коулам собирать у себя за обедом большие компании, и несколько раз они уже созывали к себе друзей — главным образом неженатых мужчин, — но чтобы отважились пригласить лучшие семьи округи (обитателей Донуэлла, Хартфилда или Рэндалса), Эмма не ожидала. Если бы даже она получила приглашение, то непременно отклонила бы его, и ей было жаль, что всем известный страх мистера Вудхауса перед любыми выездами мог сделать главную причину ее отказа менее очевидной. Находя Коулов по-своему очень достойными людьми, она все же считала необходимым преподать им урок: если благородные господа и могли снизойти до визита к таким, как они, то лишь тогда, когда сами пожелают, а назначать им время негоже. Мисс Вудхаус, однако, боялась, что проучить Коулов никто, кроме нее, не захочет: на мистера Найтли надежды было мало, а на мистера Уэстона и вовсе никакой.

Минуло много недель с тех пор, как Эмма твердо решила поставить выскочек на место. Теперь они в самом деле нанесли ей ожидаемое оскорбление, однако по прошествии времени она приняла его совершенно иначе, нежели предполагала вначале. В тот день, когда Коулы пригласили хозяев Донуэлла и Рэндалса, ни она сама, ни ее папенька приглашения не получили. «Верно, они просто не отважились вас позвать, ведь вы никогда не выезжаете», — допустила миссис Уэстон, не сумев, однако, удовлетворить Эмму. Мисс Вудхаус не могла смириться с тем, что ее лишили права отказа. Снова и снова думая о званом ужине, на котором будут присутствовать все самые дорогие ее друзья, она уже не была так уверена в своем нежелании принять приглашение. В тот вечер у Коулов собирались быть и Бейтсы, и Харриет. Накануне они говорили об этом, гуляя по Хайбери, с Фрэнком Черчиллом, и тот не шутя сокрушался, что мисс Вудхаус не будет. «Не завершится ли праздник танцами?» — спрашивал он, еще сильнее распаляя в Эмме досаду. Она осталась одна в своем величии, и даже если причиной тому было особое почтение к ней, это утешение теперь казалось слишком слабым.

Но вот приглашение наконец-то доставили, и Уэстоны, по счастью, сидели тут же. Прочитав письмо и заявив, что ей не пристало, Эмма все же не замедлила просить у друзей совета, а они ответили ей не задумываясь и как раз так, как она хотела.