Эмма

— Разумеется, papa, за себя я вполне спокойна. Я бы без колебаний осталась у Коулов допоздна, только опасаюсь, как бы вы из-за меня не засиделись дольше обыкновенного. В обществе миссис Годдард вам, не сомневаюсь, будет очень хорошо. Она, как вы знаете, любит играть в пикет. Но когда она уедет, вы, боюсь, останетесь в гостиной, вместо того чтобы вовремя лечь спать. Эта мысль будет совершенно отравлять мое спокойствие. Вы должны обещать мне не засиживаться.

Мистер Вудхаус дал Эмме таковое обещание в обмен на несколько обещаний с ее стороны, а именно как следует отогреться, если она вернется озябшей, и покушать, если вернется голодной. Горничная непременно ее дождется, а кухарка и дворецкий по обыкновению присмотрят, чтобы все в доме было сохранно.

Глава 8

Фрэнк Черчилл возвратился. Если отцу с мачехой и пришлось, ожидая его, отложить ужин, то в Хартфилде об этом не узнали: миссис Уэстон, чрезвычайно дорожившая лестным мнением мистера Вудхауса о своем пасынке, никогда бы не сказала о молодом человеке ничего такого, что могло бы бросить на него тень, ежели только способна была это скрыть.

Он возвратился подстриженный и очень мило смеялся над собственной своей причудой, однако как будто бы нисколько ее не стыдился. Ему не было нужды жалеть ни о срезанных волосах, которые могли бы спрятать лицо, будь оно смущенным, ни о потраченных деньгах, которые подбодрили бы его дух, будь он в унынии. Увидав, что мистер Фрэнк Черчилл оживлен и весел, как обычно, Эмма сказала себе: «Не знаю, так ли это должно быть, но глупые поступки определенно перестают казаться таковыми, если их без малейшей застенчивости совершают умные люди. Подлость всегда подлость, но глупость — не всегда глупость. Все зависит от нрава тех, кого она касается. Нет, мистер Найтли, он не глупец и не вертопрах. Ежели б он им был, то сделал бы то же самое по-иному: стал бы либо чваниться, либо стыдиться. Мы увидели бы если не петушиное самодовольство, то робкие попытки слабого ума скрыть свое тщеславие. Нет, я совершенно уверена, что он не глуп и не легкомыслен».

Наступил вторник, суливший Эмме удовольствие встречи с мистером Фрэнком Черчиллом, причем встречи более долгой, чем предыдущие. Ей представлялась возможность вновь оценить его манеру себя держать — как вообще, так и в отношении к ее персоне — и сообразно этому решить, когда следует сообщить своему тону некоторую холодность. Не меньшую приятность обещали Эмме размышления о том, что подумают все те, кто впервые увидит их вместе.

Она рассчитывала провести время превосходно, более не тяготясь необходимостью ехать для этого к Коулам. Не смущало ее и то, с какой охотой всегда ужинал у них мистер Элтон, хотя даже тогда, когда он был у нее в милости, она считала эту привычку одним из его недостатков.

О комфорте отца тревожиться не приходилось: и миссис Бейтс, и миссис Годдард согласились прийти. Последняя приятная обязанность, которую Эмме надлежало исполнить перед дорогой, заключалась в том, чтобы приветствовать обеих дам, только что отужинавших вместе с хозяином, а покуда он любовался ее нарядом, отрезать им по большому куску пирога и наполнить их бокалы вином, ибо забота мистера Вудхауса о здоровье гостий, вероятно, помешала последним удовлетворить аппетит. Эмма велела подать прекрасный ужин, но, увы, не знала, удалось ли дамам его съесть.

К дому Коулов Эмма подъехала следом за чьим-то экипажем, и, к ее удовольствию, это оказался экипаж мистера Найтли. Поскольку собственного выезда он не держал, свободных денег имел мало, а здоровья, бодрости и независимого ума — вполне довольно, его гораздо чаще можно было встретить верховым или пешим, чем подобало, на взгляд Эммы, владельцу аббатства Донуэлл. Теперь мисс Вудхаус представилась возможность сердечно похвалить свойственника — благо он остановился, чтобы подать ей руку:

— Сегодня вы явились как надлежит джентльмену. Я рада это видеть.

Поблагодарив ее, он заметил:

— Мне повезло встретиться с вами именно теперь, а не в гостиной. Иначе бы вы, пожалуй, и не заметили, что сегодня я более джентльмен, чем обыкновенно, ведь ни по облику моему, ни по манерам не было бы видно, как я сюда приехал.

— Заметила бы, непременно заметила бы. Если человек сделал нечто недостойное своего положения в обществе, он бывает суетлив и выглядит сконфуженным. Вы, однако, полагаете, будто держитесь молодцом, но ваша бравада, подчеркнутое безразличие с тем же успехом выдают вас, когда мы встречаемся при таких обстоятельствах. Теперь же вам нет нужды стараться. Вы не боитесь, что в вас заподозрят смущение, и потому не пытаетесь казаться выше всех. Я с радостью войду в зал вместе с вами.

— Какие нелепости вы говорите! — добродушно возразил мистер Найтли.