Энрико Карузо: легенда одного голоса

Мне не хочется этого делать, потому что я устал и соскучил­ся по моим двум «Пушинам». Если ты не прочь побыть еще не­много без своего нервного мужа, телеграфируй мне и я приму предложение. Если же нет, телеграфируй, что ты не разрешаешь мне принимать новое предложение. Ты поняла? Я с удовольст­вием откажусь от 200 000 долларов, потому что больше не могу быть в разлуке с моей Дорой. Мнение обо мне начинает ме­няться. Отзываются очень хорошо. Надеюсь, что буду иметь се­годня большой успех.

Целую вас с Глорией тысячу раз и крепко прижимаю к серд­цу. Твой Рико.

Отель «Севилья»

Гавана. Куба

23 мая 1920года

18 часов

Моя дорогая Дора!

Как обычно, мы начали «Бал-маскарад» в девять часов. Я хорошо спел первую арию, но этого никто не понял. Было ма­ло аплодисментов, и после окончания акта вызывали только два раза. Во втором акте много аплодировали Безанцони за «га­дание». Первое трио с Безанцони и мадам Эскобар, мексикан­ской певицей, встретили почти молча. Во второй части акта ме­ня наградили овациями за баркаролу и скерцо. После второго акта много раз вызывали. В третьем акте в дуэте я пел очень хо­рошо и думал, что последуют бурные аплодисменты, но верхняя нота мадам Эскобар привела к тому, что их вообще не было. Терцет прошел хорошо, но без особой реакции. В первой части последнего акта у меня есть большая фраза, которую я спел от души, что встретили с восторгом. Вторую часть тоже отлично спел, и меня вызывали много раз. Но как мне приходится рабо­тать! Ты знаешь, Дора, как внимательно я отношусь ко всем де­талям, потому что люблю порядок и стараюсь, чтобы все было хорошо, но здесь все работают, думая лишь о себе, и поэтому, несмотря на многочисленные репетиции, ничто не идет гладко.

Здесь все привыкли петь с холодком и не обращать внима­ния на оформление, оркестр, дирижера, хор, что очень нерви­рует меня и снижает настроение. Публика видит все это и ценит мою работу. Партнеры, особенно баритоны, хотят достичь та­кой же славы и пользуются для этого не всегда красивыми спо­собами. Тенор, певший в Метрополитен» и старающийся сде­лать мне неприятное, сказал, что я держусь в «Мет» только бла­годаря «Черной Руке», которой выплачиваю почти все, что по­лучаю...

Благодарю тебя за телеграмму, в которой ты просишь меня не ездить в Венесуэлу. Бракале, ожидая ответа, чувствует себя, как на иголках. Он сойдет с ума, потому что является импреса­рио во всех этих маленьких южноамериканских республиках и его спросят, почему он привез Карузо на Кубу, а к ним — нет. Он потеряет все свои места. Меня это не волнует, ведь я должен беспокоиться о моей дорогой жене, милой дочке и немножко о своем здоровье. Как ты себя чувствуешь, милая? Как поживает Глория? Надеюсь, родные мои, что все хорошо. Рико.

Отель «Севилья»

Гавана. Куба

25 мая 1920 года 18 часов

Моя родная Дора!

Получил твое письмо от 20 числа, которое начинается так холодно — только «дорогой». Бедная Дора! Слуги доставляют тебе столько беспокойства, но тебе этого недостаточно и ты находишь еще время учить французский язык. Ты хочешь поехать во Францию? Если хочешь, конечно, поедем. О себе ничего ин­тересного написать не могу — лишь то, что сегодня пою в «Пая­цах».

3 часа утра.

Расскажу немного о спектакле. Когда дела идут неважно, у меня нет настроения петь и голос не звучит. Именно в таком со­стоянии я начал выступление. Но ариозо поразило всех. Какая реакция, дорогая!

Сцена была покрыта цветами и всевозможными предмета­ми, которые бросали из лож. Здесь оказались веера, искусст­венные цветы, соломенные шляпы, платки и программки. За­навес открывался бесчисленное множество раз. Мне следовало сказать что-нибудь, но я не мог этого сделать. Зрители остались довольны, видя, как мои губы произносили: «Muchas gracias, muchas gracias»[5].

Спокойной ночи, дорогая. Любящий тебя Рико.

Отель «Севилья»

Гавана. Куба

Четверг, 27мая 1920 года

18.30

Дора, любимая!

Прежде всего должен сообщить, что критики восторженно приняли «Паяцев». Все поздравляют Бракале с успехом, гово­ря, что «Паяцев» и Карузо достаточно, чтобы сделать сезон за­мечательным. Конечно, я много репетирую и надеюсь, что «Тоска» пройдет завтра с успехом. Ты пишешь, что отдохнула и что в доме все очень красиво. Бедная моя Дора! Тебе, навер­ное, никогда не приходилось так трудиться. Такова жизнь. Я беспокоюсь за тебя. Береги себя. Буду рад всему, что нравит­ся тебе, но помни, что я много тружусь и иногда буду просить награду за мою работу. Здесь я веду настоящее сражение и на­деюсь на победное его завершение. Благодарю тебя, дорогая, за твое ласковое отношение ко мне. Оно придает мне спокой­ствие, в котором я сейчас так нуждаюсь. Целую. Всегда твой Рико.

Отель «Севилья»

Гавана. Куба

28 мая 1920 года 15 часов

Моя дорогая Дора!