Эпоха пепла

Принцесса чувствовала себя не лучше: постоянные разъезды по стране с матерью сделали из нее белку-путешественницу, но никак не прилежную ученицу. Орлиная наследница боялась спрашивать, как выживал друг в школе без защиты, к которой она успела его приучить. Сейчас она поняла, что Мейсон в чем-то был прав, говоря о том, что Джонасу нужно самому отвечать за свою жизнь. Принцесса не могла постоянно быть рядом с ним, но, осознав это, чувствовала себя еще хуже.

Все молчит. С начала ее рассказа о поездке он не проронил ни слова. На осторожный вопрос о делах в школе скупо описал последний тест по истории и вновь замолчал, будто ничего больше не происходило. Но Айя знала, что это не так. Получив от Мейсона странное письмо, она вернулась в школу раньше на неделю и теперь понимала, что старший брат Джонаса не зря просил ее приехать.

Желая пробить панцирь отчужденности друга, Айя наклонилась в сторону улицы, рассматривая далекую землю под ногами. Она крепко держалась за подоконник руками, искоса глядя на Джонаса, и едва не расплылась в улыбке, когда он попросил:

– Слезь, пожалуйста. На днях из окна выпал первогодка. Пусть мы на втором, а не на четвертом этаже и тебе уже не десять лет, но видеть тебя с костылями мне не хочется.

– Зато с поломанными ногами я никуда не поеду, – радостно, будто нашла выход из западни, сказала принцесса. Увидев, как испугался друг от такой перспективы, она добавила: – Ты сегодня какой-то не такой.

Айя слезла с подоконника, остановилась прямо напротив Джонаса и легко ткнула его пальцем в лоб.

– Вот тут слишком много морщин. Что тебя гложет?

Спросила и сразу поняла, что попала в яблочко. Лицо друга посерело, а уголки губ дернулись вниз – точь-в-точь плачущая тряпичная кукла, с которой в детстве принцесса отказывалась играть.

Но, даже видя, что подруга ждет объяснений, Джонас сомневался в том, стоит ли ей рассказывать. Тогда Айя отступила и, облокотившись о стену рядом, спросила у него:

– Помнишь мой праздничный торт на день Оновления? Когда мы познакомились, – уточнила Айя, и Джонаса словно огромный крюк подцепил под ребра, поднимая над полом. Он удивленно кивнул головой, и принцесса, воодушевившись, продолжила:

– Не знаю, каким его помнишь ты, но я уверена, что торт весил больше Лацерны, огромный, шоколадный. Я не собиралась делиться лакомством ни с кем и приказала слугам вынести угощение тогда, как все гости уйдут. Торт принесли, и я набросилась на него, как твоя дракониха на мясо. – Айя сделала паузу, чтобы насладиться укором в глазах друга. Пусть на неживом лице хоть одна эмоция будет, а уж ее она исправит. – Ела-ела, а торт не заканчивался. Уже начала бояться, что живот лопнет раньше, чем я доем. Вспоминаешь, да?

Джонас кивнул, и губы против воли растянулись в улыбке. В детстве Айя была пухленькой, и сладости сыграли в этом не последнюю роль.

– Я под столом сидел. К чему ты решила вспомнить день нашего знакомства? – прямо спросил юноша, оставив попытки уловить ход мыслей принцессы.

– Я отдавать свое не люблю, сам знаешь, – как ни в чем не бывало продолжила Айя. Но, видя, что Джонас не понимает, не выдержала и, наклонившись, прокричала ему в ухо: – Но тебе я кусок торта отдала! Одна справиться не смогла, но вдвоем мы его одолели, балда.

Принцесса обняла друга за шею, да так крепко, что он не мог сделать вдох.

– На двоих всегда легче, вот к чему я веду. Потому перестань строить из себя неприступную гору и рассказывай, что случилось в мое отсутствие.

Джонас аккуратно, но настойчиво отодвинул подругу от себя.

– Пока тебя не было, – он прочистил горло, – я честно старался не высовываться. Сам решил быть трусом, избегая Луку, только бы не спровоцировать его на новую драку. Как оказалось, зря – выходец Куниц давно забыл обо мне, найдя себе новое развлечение.

Айя внутренне собралась. Лицо ее друга мрачнело с каждым сказанным словом. Она пожалела, что не поставила Луку на место тогда, после первой стычки.

– Уж лучше бы крысиный выродок и дальше издевался надо мной. Я ведь никогда не был один: ты и Лацерна, вы прикрывали меня перед другими, и сейчас нет человека, который сомневается на мой счет. Но… Лука, – Джонас стиснул зубы, словно ему было больно, – нашел мальчика, за спиной которого никого нет. Тихий ученик, слабый маг на два года младше нас, для отпрыска Куниц стал развлечением взамен утерянного. Я не раз видел, как Лука издевается над ним, но не находил в себе смелости вмешаться. Звал на помощь и только терял время – пока приходили учителя или ученики постарше, выродок скрывался со своими приспешниками. А тот паренек, его жертва, отказывался доносить на обидчика. И Лука, видя, что ему все сходит с рук, только распалился. Первоклассник неделями ходил в ссадинах да ушибах, пугался малейшего оклика; стал избегать тех, с кем общался раньше… От меня же он бежал еще дальше, чем от своего мучителя.

Джонас резко повернулся и ударил кулаком в стену, испугав Айю. Его голос превратился в рык, и принцесса невольно вспомнила о Лацерне.