Эпоха пепла

– Ты ринулся за Джонасом в сокровищницу не из благородных порывов, а чтобы облегчить свою совесть. На жизнь моего друга тебе плевать. Антея – другое дело. Ты увидел шанс спасти жизнь одной Медведицы взамен другой, которую не уберег.

Айя знала, куда бить. И, увидев лицо Тео, на миг поверила, что он убьет ее прямо сейчас, не дожидаясь исполнения условий договора. Его ненависть рвалась наружу, сметая всякие барьеры; Долору стоило огромных усилий взять верх над своими эмоциями.

– Отлично, – Глубина словно одеревенел, – раз мы похожи, Ваше Высочество, значит, я поступлю согласно вашим ожиданиям. Покрою все ваши грехи и проследую за вами к храму.

Охранник молча направился к выходу. Тишина грозила разорвать перепонки. Долор остановился у самой двери, и принцесса наконец услышала то, чего боялась:

– Кто знает, какие испытания ждут вас, если отправитесь в путь наперекор желаниям Владык. Возможно, я получу свое возмездие намного раньше, чем планировал.

И, оставив дверь открытой, Глубина исчез на улице, запуская в помещение теплый ночной воздух.

Айя провела пальцами по вискам, стирая холодный пот. Ноги подкашивались. Рядом судорожно выдохнул Джонас – о его присутствии дочь короля совсем забыла. Ее план обзавестись союзником с треском провалился. Принцесса хорошо понимала, чем окупится помощь Тео. Он надеялся, что раздолье неизвестного предоставит ему удобный случай быстрее надеть ей петлю на шею. И чутье подсказывало, что долго ждать Глубине не придется.

# 7. Правда не для тебя

«Вам отказано в притязаниях на корону».

Глава Совета служителей Владык объявил это при всех приспешниках короля. Одни откровенно злорадствовали, другие сдержанно улыбались. Медвежья Мать, самый сильный союзник Мейсона, выглядела огорченной. Ее наследница, Зоя, была тут же, но сохраняла спокойствие, больше волнуясь о здоровье Матушки, нежели о проигрыше драконьего сына. Короля в зале заседаний не было – монарх трусливо поручил это дело своим советникам, не рискнув столкнуться с соперником лицом к лицу. Вместо него в зале присутствовала королева – она была довольна исходом голосования и уже списала противника со счетов. Рядом с орлиной правительницей стоял господин Маттео – сейчас отец Мейсона смотрел на сына прямо, без сочувствия, будто говоря: «Ты сам знал, на что идешь».

Мейсон глубоко вздохнул, прикрывая глаза. Он был готов к отказу, но все равно надеялся, что совет не упустит шанс, который он им предоставил. Король был костью поперек горла не только для Медвежьей семьи и монахов, но и для десятков недовольных его правлением советников. Однако трусы не захотели идти против действующего правителя, отказались рисковать объедками с его стола, удовольствовавшись малым; слишком обленились, чтобы желать большего, и Мейсон ненавидел их за это.

Гнев кипел в нем, густел, закупоривая вены. Драконий сын представил, как королева, монахи и советники задыхаются, а лица их синеют. Десятки глаз укрывает пелена, а рты раскрываются в немом крике. Пара минут без воздуха, и их бездыханные тела падают на мраморный пол, как мешки с картошкой. Картина отмщения оказалась до того желанной, что Мейсон позволил себе еще пару мгновений побыть в ней, после чего все же нехотя открыл глаза. Молча развернулся и в пару широких шагов оказался у выхода. Плевать на этикет и правила. Плевать на отца, который стоял подле королевы и молча наблюдал, как его сына унижают. Плевать на всех, он прорвется один. Бой еще не окончен.

Тяжелая дубовая дверь под его рукой с оглушительным стуком отворилась до упора. За ней оказалась стайка девиц, отпрянувших к противоположной стене коридора. Румяные щеки, блестящие глаза и слишком уж низкий поклон говорили об одном – они подслушивали. Девушки, кокетливо улыбаясь, молча скрылись за поворотом. Мейсон последовал за ними, желая оказаться как можно дальше от зала заседаний.

«К кому теперь побегут?» – подумал драконий сын. Вариант был всего один, и он наследника не устраивал.

Одна мимолетная мысль о принцессе, и волна гнева поднялась до самого горла. По глазам Мейсона ударил яркий свет – за окошком перед очередным поворотом коридора вовсю царствовал полдень.

«Они продержали меня у своих ног больше трех часов».

Драконий сын подошел к окну и потянул на себя створку. Теплый ветер с улицы привел его в чувства. Уши больше не закладывало, а пальцы перед глазами приобрели четкие контуры. Вот бы еще смерить гнев – оставаться бессильным в замке короля он не собирался.