Эпоха великих потрясений: Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Еще одним измерением интеграции ОПЕК в систему связей западного мира стала институционализация отношений с картелем на международном уровне в формате многосторонней дипломатии, продвигаемой преимущественно европейскими странами. Последнее отнюдь не означает, что США не являлись участником этого процесса. Более того, без их согласия многие форумы вряд ли могли бы состояться. Но с точки зрения исторического анализа важно отслеживать «авторство» тех или иных идей и концепций. И в этом смысле США, лидер Западного блока, тем не менее шли за европейцами, которые последовательно выступали за многосторонний диалог с производителями нефти еще с осени 1973 года. К весне 1974 года, после отмены нефтяного эмбарго и запуска евро-арабского форума, возможность положительного влияния диалога потребителей с производителями нефти была признана и в США. Как заявил Киссинджер в ходе одного из совещаний СНБ, «чем раньше мы придем к диалогу, тем больше мы сможем эксплуатировать наши все еще сильные позиции в арабском мире»^[279]

.

«Евро-арабский диалог» был запущен ЕЭС вопреки возражениям Вашингтона и впоследствии активно и ревниво отслеживался из Белого дома. В 1975 году в его рамках прошло три раунда переговоров, в 1976 году была создана Общая комиссия и шесть специализированных групп: по финансам, промышленности, инфраструктуре, торговле, сельскому хозяйству и культуре^[280]

. В 1977 году была даже создана комиссия по политическим вопросам. В 1976 году, по требованию арабской стороны, состоялись встречи на уровне министров иностранных дел, за которыми последовал саммит глав правительства.

Экономические результаты «Диалога» были масштабны: за 70-е годы экспорт ЕЭС в арабские страны вырос на 314 %, а доля арабских стран в торговом обороте Девятки увеличилась с 6,2 до 12,6 %, то есть в два раза^[281]

. Для нашего повествования важно отметить следующее: по настоянию арабской стороны на евро-арабских встречах не обсуждалась нефтяная или энергетическая проблема. Начиная с 1975 года, по мере того как в арабском мире происходило разочарование челночной дипломатией Киссинджера, «Диалог» стал приобретать все более политизированное значение. Так, в 1975 году арабы стали настаивать, чтобы в заседаниях участвовали представители Организации Освобождения Палестины (ООП), признаваемой в Европе террористической. В итоге конфликт удалось разрешить лишь благодаря «дублинской формуле», предложенной ирландским премьер-министром, согласно которой участников комиссий не идентифицировали по принадлежности к конкретной стране или организации. Иными словами, энергетическая зависимость Европы, плавно трансформировавшаяся в 1974–1977 годах в технологическую взаимозависимость европейского континента и арабских стран, постепенно стала приобретать политическое измерение. Для арабских стран «Диалог» стал инструментом влияния на европейский сектор Западного мира, который, в свою очередь, опосредованно воздействовал на политику США в сфере ближневосточного урегулирования. На фоне американских усилий по разрешению арабо-израильского конфликта 1977–1979 годы стали периодом политического активизма ЕЭС на ближневосточном направлении. Так, впервые с 1973 года, была принята так называемая Лондонская декларация ЕЭС по Ближнему Востоку, выразившая поддержку урегулированию конфликта по всеобъемлющему сценарию^[282]

.

В то время как часть авторов считают евро-арабский диалог провальной инициативой, капитуляцией европейцев, «отличным примером европейского мазохизма» (по Киссинджеру)^[283], важно оценить его эффект стратегически. Помимо положительного экономического эффекта, данный формат диалога стран первого мира с восставшим против него третьим миром демонстрировал непростую структуру международных отношений периода разрядки, а также мультипликативное влияние нефтяной проблемы на политический процесс, поскольку ее обострение заставило мировое сообщество обратиться к рассмотрению гораздо большего круга проблем, чем просто нефтяная или энергетическая проблема. Примером такого расширительного влияния нефтяного фактора можно назвать подписание Ломской конвенции ЕЭС с 46 странами третьего мира – бывшими колониями европейских держав, которая позволила заключить серию преференциальных торговых соглашений, защищающих интересы стран – экспортеров сырьевых товаров^[284]. Нельзя также не обратить внимание, что данный политический процесс, отдельный от США, имел принципиальное значение для оформления сообщества европейских стран в самостоятельный субъект процесса урегулирования палестинской проблемы. Этот процесс принимает различные форматы и конфигурации, но в нем неизменно находится место для представителей ЕС.