Эпоха великих потрясений: Энергетический фактор в последние десятилетия холодной войны

Западногерманские и французские фирмы, правительства которых поначалу не пошли на столь решительные шаги, как М. Тэтчер, оказались под серьезным нажимом со стороны Москвы. Из беседы замминистра торговли В. Н. Сушкова с представителями фирм Mannesmann и Creusot-Loire, которые были обязаны начать поставки оборудования для компрессорных станций в СССР, следует, что Москва отказалась рассматривать наложение санкций США как «форс-мажорные обстоятельства», так как «фирмы руководствуются законами своих стран, а не законами США». Замминистра при этом заметил, что «законы о выполнении обязательств поставщиками и во Франции, и в ФРГ предусматривают возможность для СССР требовать возмещения как прямых, так и косвенных затрат». По сути дела, бизнесменам был выставлен ультиматум, на что представитель Mannesmann посоветовал Москве «не переоценивать способность даже такого крупного концерна повлиять на решение правительства ФРГ»^[584]. Однако жесткость Кремля в итоге оказалась оправданной. Уже в начале сентября представитель Creusot-Loire сообщил, что «принято твердое решение правительством Франции поставить все оборудование, предусмотренное контрактами с СССР»

^[585], заметив при этом, что фирма рискует благополучием 12 филиалов, которые она имеет в США.

Столкнувшись с таким поведением со стороны европейского бизнес-сообщества, Вашингтон был вынужден прибегнуть к смешанному методу давления и уступок. В конце августа – начале сентября 1982 года Министерство торговли США объявило о введении временного эмбарго на экспорт любой американской продукции и услуг французским, немецким, английским, итальянским фирмам – Creusot-Loire, Dresser France, Mannesmann, John Brown, General Electric Germany, Nuovo Pignone. Позднее эта формулировка была изменена на «запрет поставки оборудования, относящегося к разведке, добыче, транспортировке» в нефтегазовом секторе^[586]

. Санкции против европейского бизнеса (а это были именно санкции в ответ на отгрузку оборудования вопреки введенному ранее запрету США) вызвали бурю недовольства как в деловых кругах, так и в политическом истеблишменте США. Американская компания Dresser, имевшая «дочек» во Франции и Германии, обратилась в окружной федеральный суд Вашингтона с обжалованием санкций, а М. Уайденбаум, занимавший важный пост председателя Совета экономических консультантов при президенте, даже ушел в отставку по причине того, что, как он выразился в интервью The New York Times, «эмбарго против западноевропейских фирм есть серьезный шаг назад, так как оно привело к дальнейшему вмешательству правительства во внешнюю торговлю»

^[587].

На этом фоне еще летом 1982 года, параллельно объявлению эмбарго, на поиски согласия с союзниками была направлена группа во главе с Дж. Бакли, которая стала именоваться Группой по международной энергетической безопасности (с октября 1982 г. ее стал возглавлять А. Уоллис)^[588]

. В ходе обмена мнениями между Старым и Новым Светом, особенно интенсифицировавшегося, судя по документам, в октябре, была выработана общая позиция по вопросу об энергетическом взаимодействии с СССР.

Этой группой был также подготовлен доклад об альтернативных источниках энергии для Европы. Исследование велось в двух направлениях: пути поощрения собственно европейской добычи и поиск альтернативных поставщиков углеводородов за пределами Старого Света. Что касается увеличения добычи углеводородов в Европе, то ключевыми в этом вопросе были три страны – Норвегия, Великобритания и Нидерланды, обладавшие выходом к шельфу Северного моря и не желавшие «осушать» собственные запасы раньше времени. Еще весной 1982 года в Госдепартаменте подготовили исследование об ускоренном введении в эксплуатацию двух крупнейших норвежских газовых месторождений в Северном море (Тролль и Слейпнер) и путях транспортировки этого газа на европейский рынок. Возможный план включал «треугольную сделку»: доставку норвежского газа к берегам Шотландии в обмен на эквивалентный объем поставок газа Великобританией на континент. Эту же тему обсуждали американские официальные лица с министром нефтяной промышленности и энергетики Норвегии Г. Г. Раммом. США предложили Осло помощь, финансовую и техническую, в разработке этих месторождений, однако Норвегия наотрез отказалась рассматривать свои месторождения в качестве альтернативы «сибирской трубе»^[589]. В итоге они были введены в эксплуатацию только в 1990-х годах.

Предложения США о наращивании добычи в самой Европе не были лишены логики. Помимо снижения советской нефтяной угрозы, это означало бы инвестирование средств, предлагавшихся для развития инфраструктуры на Востоке, в собственное развитие. Введение в эксплуатацию норвежского газа тоже требовало сооружения газопроводов – а значит, и создания рабочих мест, что было одним из основных доводов Бонна и Лондона в пользу «сибирского проекта». И все же эти предложения США оказались недостаточно убедительны.