Эра Меркурия. Евреи в современном мире

Вильна сделалась центром для сношения Петербурга и Москвы с заграницей. Для транспортирования книг, перевозившихся через Вильну, Зунделевич ездил в Кенигсберг, где тогда находился представитель революционных издательств Швейцарии и Лондона, студент-медик Финкельштейн, бывший раввинист, эмигрировавший в Германию в 1872 году, когда в интернате раввинского училища была обнаружена нелегальная библиотека… Нашими пограничными связями пользовались не только для перевозки книг, но и людей[224].

Еврейские революционные и образовательные сети – люди, книги, деньги, информация – были похожи на традиционные коммерческие связи. Иногда они совпадали – когда, например, студенты и по совместительству революционеры переходили границу и останавливались в домах своих дядюшек-предпринимателей; когда американский мыльный миллионер Джозеф Фелс финансировал проведение Пятого съезда РСДРП; или когда Александр Гельфанд (Парвус), революционер и миллионер одновременно, организовал в 1917 году возвращение Ленина в Россию. Еврейские революционеры выросли в меркурианских семьях и сохранили соответствующие навыки.

Подвижность и осторожность были не единственными такими навыками. Большинство членов радикальных кружков посвящали себя изучению священных текстов, почитали искусных толкователей Писания, строили свой быт согласно предписаниям доктрины, дебатировали темные места теории и делили мир на праведных единоверцев и заблудших или злонамеренных чужаков. Некоторым это удавалось лучше, чем другим: дети интеллигентных родителей и евреи с детства воспитывались на подобных принципах (христиане-сектанты, в которых некоторые идеологи революции видели многообещающих новобранцев, интереса к переходу в новую веру не проявили). Даже беднейшие еврейские ремесленники, оказываясь на островках свободы, обладали преимуществами перед не принадлежащими к элите аполлонийцами, поскольку они переходили из одной книжной культуры в другую, из одного дискуссионного общества в другое, из одного избранного народа в другой, от традиционного меркурианства к современному. Во всех революционных партиях евреи были особенно хорошо представлены на самом верху, среди теоретиков, журналистов и вождей. В России, как и повсюду в Европе, евреи боролись с современным обществом с таким же успехом, с каким его утверждали.

* * *

Возвышение евреев произвело сильное впечатление на русское общество. Пока высокая литература молчала, его заметили газеты, профессиональные ассоциации, государственные органы, политические партии (после 1905 года) и, разумеется, те, кто участвовал в антиеврейских городских беспорядках (погромах). Все сходились на том, что евреи находятся в особых отношениях с современной эпохой, и большинство считало, что это плохо.

Причины особых отношений были давно известны. Как сокрушенно писал И. О. Левин в 1923 году,

к парадоксам судеб еврейства, несомненно, принадлежит то, что именно это рационалистическое направление ума, которое явилось одной из причин выдающегося участия евреев в развитии капитализма, вместе с тем предопределило и не менее выдающееся участие их в движениях, направленных как раз к борьбе с капитализмом и капиталистическим строем[225].

Как писал Константин Победоносцев Достоевскому в 1879 году, “они подрывают всё, но им помогает дух века”. И как писал Достоевский в “Дневнике писателя” в 1877 году, дух века есть “матерьялизм, слепая, плотоядная жажда личного матерьяльного обеспечения, жажда личного накопления денег всеми средствами”. Люди всегда стремились к наживе, “но никогда эти стремления не возводились так откровенно и так поучительно в высший принцип, как в нашем девятнадцатом веке”.

Евреи могли и не быть причиной этой революции (из романов Достоевского следует, что, скорее всего, не были), но они являлись ее самыми преданными апостолами. “В самом труде евреев (то есть огромного большинства их, по крайней мере), в самой эксплуатации их заключается нечто неправильное, ненормальное, нечто неестественное, несущее само в себе свою кару”[226].