Эркюль Пуаро

– Она чем-нибудь грозила мадам Дойл?

– Нет, ничего подобного. Она была охвачена горьким раскаянием. Она довольно много выпила, кстати сказать, страдала еще и от этого. Я не решилась оставить ее одну. Я сделала ей укол морфия и осталась сидеть с ней.

– Ответьте мне на один вопрос, мадемуазель Бауэрс. Мадемуазель де Бельфор не выходила из каюты?

– Нет, не выходила.

– А вы сами?

– Я оставалась с ней до самого утра.

– Вы совершенно уверены в этом?

– Абсолютно уверена.

– Благодарю вас, мадемуазель Бауэрс.

Сиделка вышла. Пуаро и Рейс обменялись взглядами.

Жаклин де Бельфор определенно была непричастна к преступлению. Кто же тогда застрелил Линнет Дойл?

ГЛАВА 14

– Кто-то похитил этот револьвер, – сказал Рейс, – Жаклин де Бельфор его не трогала. Это был осведомленный человек, он знал, что его преступление припишут ей. Но он не знал, что сиделка сделает ей укол морфия и останется с ней на всю ночь. И еще: ведь кто-то уже пытался убить Линнет Дойл, скатив валун с утеса. И опять Жаклин де Бельфор оказалась ни при чем. Кто же это был?

– Легче сказать, кто им не был, – ответил Пуаро, – мосье Дойл, мадам Аллертон, мосье Тим Аллертон, мадемуазель Ван Скайлер и мадемуазель Бауэрс – они не могли иметь к этому отношения. Я их всех видел.

– Хм, – подытожил Рейс, – загадок от этого не стало меньше. Что вы думаете о мотиве?

– Вот тут я надеюсь на помощь мосье Дойла. Были два-три эпизода...

Открылась дверь, и вошла Жаклин де Бельфор. Бледная как смерть, она нетвердо направилась к ним.

– Это не я, – сказала она голосом перепуганного ребенка. – Не я. Пожалуйста, поверьте мне. Все подумают на меня, но это не я... не я. Это ужасно. Какой ужас, что это случилось. Вечером я чуть не убила Саймона – наверно, я сошла с ума. Но ее я не...

Она упала на стул и разрыдалась.

Пуаро потрепал ее по плечу:

– Ну-ну, мы знаем, что не вы убили мадам Дойл. Это доказано – да, доказано, mon enfant[102]. Это были не вы.

Сжав в кулачки мокрый платок, Джеки резко выпрямилась:

– Кто же тогда?

– Это как раз тот вопрос, – сказал Пуаро, – который мы себе задаем. Не поможете нам, детка?

Джеки затрясла головой:

– Я не знаю... не могу представить... Ничто не приходит в голову. – Она старательно нахмурилась. – Нет, – повторила она, – не представляю, кому нужно, чтобы она умерла, – тут ее голос чуть дрогнул, – кроме меня.

Рейс сказал:

– Простите, я должен отлучиться. – Он спешно вышел из каюты.

Жаклин де Бельфор сидела с опущенной головой и нервно ломала пальцы. Вдруг ее прорвало:

– Смерть – такая гадость. Мне противно думать о ней.

– Да, – сказал Пуаро, – мало приятного сознавать, что кто-то в эту самую минуту радуется удаче своего замысла.

– Не надо, не надо! – вскричала Джеки. – Вы так страшно это говорите.

Пуаро пожал плечами:

– Это так.

Еле слышно Джеки сказала:

– Я... хотела ее смерти... и вот она мертвая... И хуже всего, что я накликала ей такую смерть.

– Да, мадемуазель. Ей прострелили голову.

Опять она сорвалась на крик:

– Значит, я была права в тот вечер – в отеле «У водоската»! Кто-то

нас подслушивал!

– А-а. – Пуаро кивнул. – Я ждал, когда вы вспомните. Чтобы мадам Дойл убили именно таким образом, как вы тогда сказали, это чересчур для простого совпадения.

Джеки передернула плечами:

– Кто же мог быть тот мужчина?

Помолчав с минуту, Пуаро каким-то чужим голосом спросил:

– Вы уверены, что это был мужчина, мадемуазель?

Джеки удивленно вскинула на него глаза:

– Конечно. По крайней мере...

– Да, мадемуазель?

Она нахмурилась, припоминающе сощурила глаза.

– Мне казалось, – протянула она, – это был мужчина.

– Но сейчас у вас нет такой уверенности?

– Да, – заторможенно продолжала Джеки, – сейчас я не скажу определенно. Я почему-то решила: мужчина, хотя это была просто тень...

Она замолчала, и Пуаро молчал, и тогда она спросила:

– А вы думаете – женщина? Но какой женщине на этом пароходе могло понадобиться убивать Линнет?

В ответ Пуаро только перекатил голову с одного плеча на другое.

Открылась дверь, и вошел Бесснер.

– Вас не затруднит поговорить с мистером Дойлом, мосье Пуаро? Ему нужно увидеться с вами.

Джеки вскочила со стула. Она схватила Бесснера за руку:

– Как он? Обошлось?

– Естественно, не обошлось, – с упреком в голосе ответил Бесснер. – Задета кость.

– Он не умрет? – вскрикнула Джеки.

– Ach, кто сказал, что умрет? Доберемся до цивилизованного места, сделаем рентген, будем лечить.

– А-а! – Сцепив руки, девушка упала на стул.

Пуаро с доктором вышли на палубу, и там к ним присоединился Рейс. Все трое направились к каюте Бесснера.

Саймон Дойл лежал, подоткнутый подушками, в самодельном лубке покоилась его нога. Мертвенно-бледное лицо было опустошено физическими и добавившимися душевными страданиями. Но всего выразительнее на нем была растерянность – горькая детская растерянность.

Он чуть слышно сказал:

– Входите, пожалуйста. Доктор... сказал мне о Линнет... Не могу поверить. Просто не могу в это поверить.

– Я понимаю. Такой удар, – сказал Рейс.

Саймон, запинаясь, продолжал: