Есенин в быту

Близко к этому времени Сергей Александрович встретился в Госиздате с поэтом Н. Н. Асеевым. Улыбнувшись, он виновато сказал:

– Я должен приехать к тебе извиняться. Я так опозорил себя перед твоей женой. Я приеду, скажи ей, что мне очень плохо последнее время! Когда можно приехать?

Николай Николаевич резонно заметил, что лучше не приезжать – опять будет скандал. Есенин сжал губы и сказал:

– Ты не думай! У меня воля есть. Я приеду трезвый. Со своей женой! И не буду ничего пить. Ты мне не давай. Хорошо? Или вот что: пить мне всё равно нужно. Так ты давай мне воду. Ладно?

В хриплом полушёпоте Сергея Александровича Асеев уловил нотки его удовлетворения возможностью прийти с женой.

Но великий поэт недолго оставался в хорошем настроении: угнетали болезнь и судебные органы. Болел он уже не первый месяц, но категорически отказывался лечиться. Друзья решили принудить его к этому и обратились за помощью к редактору журнала «Красная новь» А. К. Воронскому и послу во Франции Х. Г. Раковскому. Оба были почитателями поэта, и оба решили, что воздействовать на Есенина сможет только такой сильный человек, как… Ф. Э. Дзержинский.

«Дорогой Феликс Эдмундович! – писал Раковский 25 октября. – Прошу Вас оказать нам содействие – Воронскому и мне, чтобы спасти жизнь известного поэта Есенина – несомненно, самого талантливого в нашем Союзе. Он находится в очень развитой стадии туберкулёза (захвачены оба лёгкие, температура по вечерам и пр.). Найти, куда его послать на лечение, нетрудно. Ему уже было предоставлено место в Надеждинском санатории под Москвой, но несчастье в том, что он вследствие своего хулиганского характера и пьянства не поддаётся никакому врачебному воздействию. Мы решили, что единственное ещё остаётся средство заставить его лечиться – это Вы. Пригласите его к себе и проберите хорошо и отправьте вместе с ним в санаториум товарища из ГПУ, который не давал бы ему пьянствовать. Жаль парня, жаль его таланта, молодости. Он многое ещё мог дать, не только благодаря своим необыкновенным дарованиям, и потому, что, будучи сам крестьянином, хорошо знает крестьянскую среду».

Дзержинский поручил заняться устройством Есенина в надлежащее лечебное заведение своему секретарю, но тот «не нашёл» человека, которого «по всему тверскому околотку» знала каждая собака.

Через месяц Софья Андреевна в письме супруге М. А. Волошина сетовала по поводу состояния здоровья Сергея Александровича:

«Все мои интересы, вниманья, заботы на него направлены. Столько, чтобы ему хорошо было, трясусь над ним, плачу и беспокоюсь. Он очень, очень болен. Он пьёт, у него ужасные нервы и сильный активный процесс в обоих лёгких. И я никак не могу уложить его лечиться – то дела мешают, то он сам не хочет.

Он на глазах у меня тает, и я ужасно мучаюсь. А так всё очень, очень хорошо, потому что между нами очень большая любовь и близость и он чудесный. Я совсем отошла от своего прежнего круга, почти никого не видаю и, как Душечка[84], с головой в литературной жизни и видаю главным образом литературную публику.

Иногда думаю, что моя жизнь нечто вроде весьма увесистого креста, который я добровольно и сознательно с самого начала взвалила себе на плечи, а иногда думаю, что я самая счастливая женщина, и думаю – за что? Маруся, дайте Вашу руку, пожмите мою и согласимся в одном – поэты как мужья – никудышные, а любить их можно до ужаса и нянчиться с ними чудесно, и сами они удивительные».

Лечиться Есенин не хотел, но суда боялся. 29 октября он давал показания в 48-м отделении милиции. Там взяли у него подписку о невыезде. То есть дело приближалось к развязке. И Сергей Александрович заметался – стал искать защиты. 11 ноября он встретился с наркомом просвещения А. В. Луначарским и попросил о помощи. На следующий день Анатолий Васильевич писал народному судье Липкину:

«Дорогой товарищ, на Вашем рассмотрении имеется дело „о хулиганском поведении“ в нетрезвом виде известного поэта Есенина. Есенин в этом смысле больной человек. Он пьёт, а пьяный перестаёт быть вменяемым. Конечно, его близкие люди позаботятся о том, чтобы происшествия, подобные данному, прекратились. Но мне кажется, что устраивать из-за ругани в пьяном виде, в которой он очень раскаивается, скандальный процесс крупному советскому писателю не стоит. Я просил бы Вас поэтому дело, если это возможно, прекратить».

Аналогичное письмо Липкину отправил И. В. Вардин, член Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) и редактор журнала «На литературном посту». Илларион Виссарионович сообщал судье: «…поэт Есенин в настоящее время находится под наблюдением Кремлёвской больницы. На днях его освидетельствовал консилиум больницы. В ближайшие дни Есенин будет помещён в одну из лечебниц.

Присоединяюсь целиком к мнению А. В. Луначарского, со своей стороны подчёркиваю, что антисоветский круг, прежде всего эмиграция, в полной мере используют суд над Есениным в своих политических целях».