Ещё один плод познания. Часть 2 (СИ)

Он ещё тогда понимал, что всегда будет нести этот груз, деля его с Адамом, Алексом... со всеми товарищами... А кроме них... кроме них лишь с очень немногими он говорил об этом. Рассказал папе, маме и Сюзан, прилетевшим к нему ещё до выписки. И не о чем тут было "рассуждать" ни ему, ни им. Просто они - близкие, и знать об этом - ИХ бремя. А потом, позже Мишель посвятит в это и Аннет, он ещё в первые часы знакомства раскроет ей всё... ибо примет её в близкие, в свои, даже не зная ещё, что она будет его женой...

И неким откровением - сродни тем молниям, что сверкали в воображении, когда он, только что спасший Жюля и спасённый сам, сидел в катере, - прозвучали для Мишеля сказанные ещё в больничной палате слова Адама, соблюдавшего традиции и носившего пусть не всегда, но по субботам, вязаную шапочку. Адам сказал, что хочет съездить к древней Стене, оставшейся от Храма... и что ещё не знает - будет ли произносить там молитву или просто стоять, уткнувшись лицом в священные камни, в щели меж которыми принято класть записки с просьбами и чаяниями. Он пригласил их поехать вместе, обещав Мишелю подождать, когда тот выпишется. И добавил: "А напишу я... знаете, ребята, что я напишу? Я попрошу Его признаться, что Он не всё может..."

Они действительно побывали там через месяц. И Мишель Рамбо тоже написал... написал не записку, а письмо, послание, в котором было, конечно, о родных, о друзьях... и о Гае там было, и о Марко, и о Ноэми... и обо всех, кто погиб... А завершил он написанное словами: "Я не верю, что Ты всё можешь. Я надеюсь, что Ты не всесилен. Я надеюсь, что Ты никого не предаёшь, а отчаянно хочешь всех спасти, но у Тебя не всегда получается, и Ты жаждешь нашей помощи... Хоть бы это было так!"

После этой поездки он стал читать Библию - читать бессистемно, но пытливо, ища и выхватывая образы тех, кому можно было сопереживать. Перед ним представали отвага и жертвенность, гибель невинных, пощада виновным, обращаемые к Богу мольбы, жалобы и укоры... Он понимал, что не будет там ответов на вечные вопросы, терзающие людей, но его захватывала духовная мощь тех, кто осмеливался эти вопросы ставить; и было у него ощущение того, что перед ним распахнулся целый космос. Он, ещё не формулируя этого, чувствовал: читаемая им огромная антология человеческой духовности - пусть часто и жестокая в своём неприукрашенном изображении бытия, - не предаёт и не предаст вопрошающего. И залог этого - именно отсутствие обманно-плоских псевдоответов.

И немало религиозной литературы прочёл и продумал он с тех пор - продолжая между тем придерживаться совершенно "светского" образа жизни...

- Ладно, Аннет, давай чаю, сядем, и я всё нормально расскажу, не сбиваясь, - сказал он жене, - а потом и в самом деле открою тебе файл со своим текстом; только ты сначала прочти всё, а не подавай реплики в ходе чтения...

- Садись... вот творожнички... хочешь шоколадом намажу, или вот варенье - малина и черника... И тебе "Липтон" или цейлонский? - Аннет немножко суетилась, она очень любила совместные трапезы и не была в восторге от того, что и муж, и сыновья питаются - кроме как по выходным, - в основном "вперехват", да ещё зачастую и стоя. А ему бы присесть, тем более чтобы левую ногу без надобности не утомлять... Мишель, впрочем, раздражался, когда она говорила об этом: "Хватит, я совершенно здоровый человек, пойми..." В принципе это так и есть. В федерации настольного тенниса он скрывал и продолжает скрывать свою историю с ногой, опасаясь - вдруг не допустят к официальным играм. И знает, что сказать, если "схватит" во время матча. Два года назад на лиге это действительно случилось - хорошо ещё, что при большом разрыве в его пользу и на последних очках. Но он попросил противника подождать - "Понимаешь, растянул недавно...", - оперативно помассировал надколенный участок, сумел "восстановиться" минуты за четыре и завершил игру, сделав два отличных топ-спина, а напоследок эффектную "скидку"...

- Давай "Липтон", и добавь, знаешь, коньяка немножко, и без лимона тогда... и, пожалуй, черничного... - Он подумал, что к таким творожникам можно было бы и сыра с креветками; но Аннет - дочери родителей отчасти религиозных, как, впрочем, и его собственные, - важен традиционный уклад, она блюдёт основные посты и ещё многое... И Мишель никогда не приносит в дом ничего такого, что с этим не согласуется...

Именно когда он собирался начинать свой рассказ, в кухню заявились мальчишки, Виктор и Матье. "Ладно, тогда отложим" - подмигнул Мишель жене. И экспромтом получился, к радости Аннет, довольно весёлый семейный ужин - с анекдотами, которыми сыпал старший, получивший их только что от приятеля по электронной почте. Анекдоты он рассказывал - видимо, выбирая из прочитанного материала, - всё-таки приличные.

- 9 -