Еще один шанс

Разумеется, он со мной разговаривать не хотел. Ох, как же это по-детски, игнорировать вместо того, чтобы спокойно поговорить. И надо же было мне сегодня проспать! Впрочем, ничего удивительного — усиление берет свое даже у архимагов. Я ведь потому и не пошла на завтрак, перекусив запасами, хранимыми как раз на такой случай.

Но мне и в голову не пришло, что Боуер может заподозрить меня в чем-то плохом. Он ведь меня знает! Лучше, чем кто бы то ни было другой в этом мире!

И все равно недостаточно хорошо.

— Боуер! — видя, что парень уходит, даже не желая объяснений, я позвала его сама.

Он сделал вид, будто не услышал. Те наши одноклассники, что еще оставались в аудитории, поглядывали на меня со злорадством. Особенно Эмилия — ей эта сцена явно доставляла удовольствие.

Да и пусть их. Нашли развлечение. У меня тут дружба умирает, так что побоку любые взгляды и насмешки.

— Дамиан! — я была настойчива и не собиралась позволить ему уйти от разговора.

— Чего тебе? — он, видимо, тоже заметив зрителей, решил не затягивать сцену.

— Хочу узнать, что это с тобой, — честно ответила я.

— Со мной? — он гневно сдвинул брови. — Со мной все в порядке. Просто я понял, как сильно в тебе ошибался. Думал, ты изменилась. А ты все такая же… дрянь.

Он развернулся, собираясь уходить, но я цепко схватила его за локоть.

Чего это я — дрянь? До идеала мне, конечно, далеко, но по шкале между хорошими и плохими я определенно ближе к хорошим. И я заставлю Боуера это признать!

Он, было, дернулся, но покидающие аудиторию одноклассники, с любопытством за нами наблюдавшие, заставили его остановиться. Все же Боуер — аристократ, и не привык давать повод для сплетен.

Видимость приличий — наше все.

— Что, Рисса, не в состоянии даже такого любовника удержать? — язвительно осведомилась Эмилия, выходя одной из последних.

Ее свита захихикали, а я только рукой махнула:

— Иди, куда шла, не до тебя сейчас.

Мельком я заметила, как вспыхнуло гневом ее хорошенькое личико, но мне и правда было не до нее. Ставить на место слишком нахальных девиц может, и забавно, но развлечения можно оставить и на потом.

Не найдя достойного ответа — а точнее, сообразив, что никто ее тут слушать не собирается — девушка гордо удалилась.

И мы с Боуером наконец остались одни.

— Так почему я дрянь, и с чего ты взял, что ошибся на мой счет? — потребовала я ответа.

Он все же вырвался из моей хватки и с обидой произнес:

— Ты и сама знаешь!

— Нет, не знаю, — догадываюсь, конечно, но хочу, чтобы сам сказал.

— Ты заставила Тима снять амулеты! Зная, что он снова влюбится в тебя и сделает все, что ты попросишь! Ты мучаешь его только для того, чтобы он тебя тренировал! Это низко, подло! Эгоистично!

— И не соответствует действительности, к твоему сведению, — негромко сообщила я.

Едва не сорвавшийся на крик Боуер замер и нахмурился:

— В каком смысле?

— Я его не заставляла. Наоборот, отговаривала. Снять амулеты он решил сам.

В целом, это правда, если не считать того факта, что я практически не оставила ему выбора. Но я точно не планировала пользоваться его слабостью.

— Он не мог захотеть их снять. Заклинания, наложенные на амулеты, это гарантируют!

— А, так ты поэтому злишься? Потому что такая гарантия не оставляет мне возможностей для оправданий?

— А ты считаешь, у такого поступка может быть оправдание?

— Нет, — честно ответила я. — И поэтому не совершала такого поступка. Я бы тебе уже все рассказала, если бы не проспала. А знаешь, почему я проспала? Потому что усилением заживляла синяки, которые оставил мне Тим. Между прочим, он меня избил под видом тренировки.

— И ты решила ему отомстить? — вспыхнул сова Боуер.

Да что ж такое. Он мне даст договорить? Вот уж не ожидала, что этот мальчик такой вспыльчивый.

— Нет, — возразила я. — Мне бы и в голову не пришло! Я просто попросила его быть сдержаннее, а он заявил, что под ненавистью не может сдерживать силу удара. И сказал, что снимет амулеты. Я предупредила его, что он не захочет надеть их снова, и пообещала, что сама это сделаю.

— И не сделала?

— И сделала, — возразила снова я. — Я надела на него амулеты, а он тут же их снял и уничтожил. Вот. А. Еще он сказал, что больше ничего ко мне не чувствует, и поэтому амулеты ему больше не нужны.

Боуер молчал не меньше минуты, разглядывая меня круглыми глазами, а затем едва вымолвил:

— Что?

Видимо, с этого следовало начинать. Это же самое главное.

— Видимо, во время крушения самолета я чуть не умерла, и заклинание рассеялось.

— Ты врешь.

— Да? И где тогда Тим? Если он влюблен в меня — почему не крутится рядом?

— Потому что ты ему приказала! — но прозвучало это не слишком уверенно.

— Боуер, он уничтожил кулоны, находясь под их воздействием. Ненавидя меня — стал б он это делать, зная, что полюбит? Когда я надела на него кулон, он уже знал, что останется ко мне равнодушен, и поэтому никакая ненависть не помешала ему разрушить защиту, нужды в которой уже не было.

— Если это не ты уничтожила их, как только заставила снять!

Я мысленно застонала.

— Ты множишь сущности, Боуер! Не веришь мне — спроси у Тима.

— Он подтвердит любые твои слова!