Эшелоны идут под откос

К этому времени по поручению областного комитета партии Михаил Миронович Щедров завершил организацию партизанского отряда из работников железнодорожной милиции и железнодорожников станции. Сегодня в обкоме утвердили состав отряда, завтра нужно выезжать в разведотдел армии, обороняющейся на этом участке фронта. Жену и дочь вместе с матерью Дмитрия (родной своей сестрой) он отправил уже в Горький к родственникам. А муж сестры (отец Дмитрия) вот уже второй месяц на фронте, и пока никаких вестей от него нет.

Прощание с матерью Дмитрий перенес мужественно, а она расплакалась, обнимая сына в последний раз.

— Береги его, Михаил, — сказала она брату. — Пропадет он без тебя…

— Ну что вы, мама, — смущенно прервал ее Дмитрий, с трудом сдерживая слезы. — Что я, маленький, что ли? Не беспокойтесь вы, пожалуйста, ничего со мной не случится…

— Да и что в самом деле может с нами случиться? — пошутил Михаил Миронович. — Не на фронт же едем, а в тыл.

— Это точно! — кивнул головой Дмитрий. — А вот вы будьте поосторожнее. Начнется бомбежка — сразу в канаву. Это даже солдатам рекомендуется. А за нас не беспокойтесь — мы с дядей Мишей нигде не пропадем!

Конечно, он бодрился изо всех сил, так как хорошо понимал, в каком «тылу» придется им находиться.

А о том, каким образом проберутся они туда, даже понятия не имел. Зато он довольно ясно представлял себе, что ждет его мать и тетю на дорогах, забитых беженцами. Дмитрий уже несколько дней наблюдал бесконечный их поток, но никогда еще это печальное зрелище не казалось ему таким страшным, как теперь. В основном это были старики, женщины, дети. Они ехали на машинах, телегах и велосипедах. Но большинство шло пешком, толкая впереди себя тачки и тележки, нагруженные разным скарбом.

Беженцы вели с собой коров, овец, коз. За хозяевами бежали собаки. У переправ создавались пробки, и Дмитрию не так трудно было представить себе, что творилось там во время налета фашистской авиации…

Идти в тыл к немцам тоже, конечно, непросто. Придется, наверное, прорываться через их позиции с боем. Или, может быть, переползать ночью через минные поля и проволочные заграждения, а как это делать без помощи саперов, едва ли знает и сам дядя Миша. Но что будет, то будет — лучше об этом и не думать пока…

На другой день утром лейтенант милиции, которому было поручено наблюдение за Волковым, сокрушенно докладывает Щедрову:

— Упустил я его, товарищ майор. Бесследно исчез он куда-то…

— Драпанул небось в тыл вслед за своими родителями, — замечает сержант, помогавший лейтенанту следить за Волковым.

— А на квартире вы у него были? — спрашивает Щедров, досадуя на себя, что поручил такое дело этому старательному, но не очень опытному лейтенанту.

— И там его нет, товарищ майор. Старики Волковы действительно вчера еще эвакуировались, а он до самого вечера в депо находился. Сержант Никитин в мое отсутствие глаз с него не спускал.

— Это точно, товарищ майор! — подтверждает сержант. — В депо он до конца смены пробыл.

— А потом будто сквозь землю провалился, — продолжает лейтенант. — С Лейтнером теперь как же? Как бы и он тоже…

— За него можете не беспокоиться, — прерывает его Щедров. — Это совсем не «тоже». Кстати, где он сейчас?

— В деповской конторе, товарищ майор.

— Здравствуйте, Павел Иванович, — приветствует Щедров Лейтнера.

— Мое почтение, Михаил Миронович, — отзывается старший инженер паровозного депо, очень любящий употреблять старинные русские выражения, именуемые в словарях просторечием, а то и просто архаизмами. — Ведомо ли вам, что мой соплеменник…

— Ведомо, Павел Иванович. И, знаете, я не очень даже удивлен.

— А вы не боитесь, что и я…

— Нет, не боюсь. Напротив, хочу поручить вам одно очень секретное дело. Подумайте, как бы понадежнее заминировать нашу станцию и депо.

— Только заминировать?

— Да, но так, чтобы все это взлетело на воздух недели через две.

— У вас разве нет саперов? Они бы это лучше меня сделали.

— Они это и сделают, а вы набросайте схему минирования. Сейчас тут ничего ценного почти не осталось, а пути гитлеровцы быстро восстановят. Зато недели через две станцию заполнят фашистские воинские эшелоны, а в депо будут стоять их локомотивы…

— Понимаю вас, Михаил Миронович, и все сделаю.

— Спасибо, Павел Иванович. Надеюсь на вас, как на самого себя. Кстати, какие у вас планы? Что вы собираетесь делать — ведь фашисты не сегодня завтра будут здесь?

— Эвакуируюсь, Михаил Миронович, и снова на транспорт. Либо в Красную армию, если возьмут…

— Это все разумно. Но мы будем просить вас решить свою судьбу иначе.

— Как же? — недоумевает Лейтнер.

— Будем просить остаться тут и предложить свои услуги оккупантам.

Лейтнер растерянно смотрит на Щедрова.

— Я понимаю, вы не шутите, — произносит он наконец. — Такими вещами не шутят…

— Да, Павел Иванович, я не шучу. Сейчас не до шуток. Задание, конечно, не из легких, но вы сами понимаете, как это для нас важно.

— Да-да, я понимаю это! Но ведь они меня…

— Вы чистокровный немец, Павел Иванович, — перебивает его Щедров. — Это для них много значит. Остальное будет зависеть от вашего умения войти к ним в доверие.