Если…

Я долго ждала ответа, но мертвая тишина внутри так и не нарушилась, а я так и не остановилась. В просветах между алкогольным дурманом в поисках путей решения внутренних и внешних конфликтов я стала задумываться о рождении ребенка. Почему-то мне казалось, что теперь только это могло мне помочь, нам помочь, причем одним махом, ведь у меня не будет столько свободного времени, которое мне просто не на что тратить, а Володя изменится, успокоившись и проведя переоценку жизненных ценностей. Наблюдая за молодыми мамочками, гуляющими с колясками во дворе, в некотором смысле я им даже завидовала. Им точно некогда было убиваться по любому поводу, замыкаясь в себе и на себе. Они виделись мне такими счастливыми, хоть и немного уставшими, что я с упоением представляла себя на их месте и чувствовала, как благодатное весеннее тепло проникало в промерзлую душу. Странно… За год семейной жизни эта мысль пришла в голову первый раз… Еще странней то, что за это время само собой ничего не получилось, хотя никто никаких мер по «предотвращению» не предпринимал. Случайность или злой рок? Одержимая до фанатизма этой идеей я сразу же помчалась на прием к врачу. Неведомо почему, я была уверена, что если и есть какие-то патологические показатели в репродуктивной системе, то они у меня, а не у Володи. Возможно, я думала, что это некая карма, в наказание мне за то, что я, последовав совету Натальи, устраивала ему проверку, объявив сначала о своей беременности, а вскоре – о выкидыше. Врач, как и положено, назначил с десяток дорогостоящих анализов, позволяющих достоверно подтвердить или опровергнуть все подозрения, но ни один из них так и не был сделан все по той же банальной причине – на них никогда не было денег, ибо к тому моменту у Владимира обнаружилась еще и слабость к азартным играм, благодаря которым лишь за пару часов таяла добрая половина его зарплаты. Спустя какой-то месяц я уже верила в самостоятельно поставленный диагноз – бесплодие – и закрыла для себя эту тему, снова пустив все на самотек.

8

Который день подряд листаю свой дневник в попытке найти разгадку произошедших вскоре со мной перемен, но даже по имеющимся записям, увы, так и не могу полностью восстановить в памяти все события, с которых все началось. То ли так скудны мои рукописи, то ли так скудна была я как личность, но заметки того периода, как под копирку, одного и того же содержания, местами лишенного здравого смысла. Какую бы страницу не открыла, с первых же строк читается: «Он снова меня обидел», – а дальше – сплошные мытарства. Здесь – Володя напился до полусмерти и на несколько часов буквально отключился на парапете лицом вниз в центре городского парка, веселя проходящих мимо молодых людей, снимающих нас на камеры телефонов – тело и сидящую на его охране девушку … Тут… подрался с военными на полигоне за снесенный им же билборд, ставший у него на пути после второго или даже третьего литра пива… Вот здесь… так встречал друга из армии, – того самого Романа, – что пьяный разбился на чужом мотоцикле, сломав себе ребро и ногу, что вменялось им почему-то мне в вину… А вот тут… наговорил мне гадостей только лишь потому, что после уже бесчисленной рюмки ему привиделось, что между нами с Ромой что-то есть. И везде – неизменная специя по вкусу – мои оправдания его сквозь слезы. Моветон какой-то! Лишь единственная фраза, как некое свидетельство, пусть и косвенное, однажды, возможно даже, неосознанно вписанная моею рукой, как бы осторожно намекает на то, что перемены все же происходили, вернее, начинали происходить, пока едва заметно: «Кажется, он меня теряет»…

Днем уже прочно установилась теплая погода, и деревья, присоединяясь к цветущему шествию весны, облачились в свои пышные, точно бархатные, одеяния. Улицы и дворы ожили, выманив из своих домов всех обитателей городка, будто белых мишек из своих берлог после долгой зимней спячки. Как бы слякотно ни было на душе, а оставаться равнодушным к всеобщему пробуждению было просто невозможно, и я с радостью ныряла в это половодье. Теперь, когда сидеть в четырех стенах становилось совсем невмоготу, я выходила во двор и часами сидела на лавочке, наблюдая за течением времени вплотную, времени, которое давно для меня остановилось.