Если…

В тот день мы снова сильно поскандалили. Знаю, этим уже никого не удивишь, но, поверьте, тот раз оказался особенным; даже не представляете, насколько особенным, а главное – чем. Тогда в этой ругани принимали участие все, кто находился в квартире, включая даже свекровь Альбины, пришедшей в гости к внуку, и, – проза жизни, – виновником давнего разлада семьи, конечно, была я. Сдерживать свои эмоции я не могла, но показывать их людям, которым никогда не доверяла – ни за что, поэтому я кинулась наутек, выбежав на улицу, в чем была, – кажется, в майке и короткой летней юбке. Вечерело. Присев на скамейку под соседним домом, обливаясь горькими слезами, я принялась сбрасывать вызовы всем подряд по списку в телефонной книге, – мне было нужно поделиться с кем-то своей болью, – но из всех набранных мною номеров перезвонила только Наталья… Впрочем, как и всегда.

– Веришь, у меня такое состояние, – плакалась я ей в трубку, – что обуревает непреодолимое желание броситься с обрыва!

– Так! Ты мне прекращай эти свои замашки! Чуть что – сразу повешусь, застрелюсь! С ума сошла? Чего ты этим добьешься? Думаешь, ты так проблему решишь?

– Да! Я разорву этот замкнутый круг! Раз – и все! Ни боли, ни страданий!

– То есть… уйти от Владимира и переболеть у тебя духу не хватает, а совершить самоубийство хватит? – едва сдерживалась Наталья, чтобы не перейти на крик. – Чего же ты тогда мне звонишь?

– На всякий случай… Ведь… коснись что со мной, ты точно сообщишь моим родителям…

– А-а… То есть ты меня назначаешь душеприказчиком? Благодарю за оказанную мне столь великую честь, но, боюсь, такая ноша мне не по плечу! Не хочу потом всю жизнь винить себя, что я все знала и ничего не предприняла! Поэтому я сейчас же звоню твоим родителям и ставлю их в известность, что я снимаю с себя всю ответственность, а вы уже сами разбирайтесь! И больше не звони мне с такими заявлениями! Постыдилась бы! Вот мне наговоришь всякой ерунды, потому что тебе, видите ли, плохо, а меня потом еще не один день трусит благодаря тебе! Ты помирилась и через час уже и не помнишь о том, а я капли успокоительные стаканами пью! Все тебе игрушечки что ли?

– Я поняла. Прости! Я не думала, что ты так это воспринимаешь. Тем более… это не первый раз… Кто на такое уже обращает внимание? – прозвучало как слабое оправдание. – Только не надо родителям звонить! Ты же знаешь маму. Она у меня паникер. Я, честно, больше так не буду!

Поговорив с родственницей, я действительно стала успокаиваться, хотя домой все же не спешила. Мне очень хотелось, чтобы Володя забеспокоился моим долгим отсутствием и начал меня разыскивать, ибо отвечать на его звонки я вроде как не собиралась. К тому часу на улице сильно похолодало; я очень замерзла: окоченевшие руки и ноги едва сгибались, когда я поднялась со скамейки, чтобы пройтись и немного согреться. Я взглянула на часы. Прошло почти два часа, как я хлопнула дверями квартиры, но никто из домочадцев так и не заинтересовался моей пропажей. «Глупо уповать на чью-то совесть, когда она человеку неведома», – подумала я, проходя мимо давно сгоревшего детского сада. Какой символизм… С каждой минутой ожидания обида все сильнее прожигала меня изнутри, но укоротить себе век из-за этого мысли не возникало. Совсем наоборот! Я шепотом взмолилась к Всевышнему, чтобы мне и моим обидчикам было отпущено как можно больше земных лет, чтобы у меня была возможность поквитаться с ними, став счастливой, чего они точно не смогут достойно перенести. Я уже почти отчетливо видела их «измученные» лица, когда от моих фантазий отвлек телефонный звонок. Это были родители. Наташа все-таки их всполошила. В тот момент мне казалось, я ее люто возненавидела и готова была даже придушить. Как бы мне не хотелось избежать этого разговора, не ответить на звонок матери рука не поднималась, точнее, не позволяли те остатки маленькой души, которыми так умело жонглировала тетя Лена и которые благодаря ей не давали мне полного покоя и абсолютной свободы от многих «священных предрассудков». Я поспешила заверить ее, что все хорошо, я жива-здорова и таковой останусь, но мама меня не слушала; с отцом они уже мчались на автовокзал, чтобы на первом же автобусе приехать в столицу. Никакие уговоры и заверения о ненужности их поездки на нее не действовали, вместо этого она взяла с меня обещание, что завтра мы увидимся у Натальи, у которой они заночуют.

Помните, еще в начале своего повествования я оговаривалась, что придет время, когда я очень пожалею о моей тесной дружбе с родственницей? Настал тот самый момент…