Если я останусь

Мама посмеялась над этими словами. - Пожалуйста, достаточно уже того, что я должна родить этого ребенка, я совершенно не желаю иметь дело еще и с ним. Мы позвоним ему, когда я буду готова рожать. Мне вполне хватает тебя.

В общем, мы с мамой бродили по торговому центру, останавливаясь каждые несколько минут, чтобы она могла сесть, глубоко дыша и сжимая мои запястья так сильно, что оставляла на них красные отпечатки. Тем не менее, это было жутко веселое и плодотворное  утро. Мы купили подарки бабуле и дедуле (свитер с вышитым на нем ангелом и новую книгу об Аврааме Линкольне), а также игрушки для ребенка и новую пару резиновых сапог для меня. Обычно, чтобы купить всякие такие вещи, мы ждали праздничных распродаж, но мама говорит, что в этом году мы будем слишком заняты сменой подгузников.

- Сейчас не время мелочиться. Оу, черт. Прости, Мия. Идем. Давай съедим по кусочку пирога.

За пирогом мы пошли к Мэри Каллендер. Мама взяла кусок тыквенного пирога и банановое пирожное. Я же выбрала черничный. Закончив, она отодвинула от себя тарелку и заявила, что уже готова отправиться к акушерке.

Мы никогда не обсуждали,  должна ли я  присутствовать при родах или не должна. В то время я везде ходила вместе с мамой и папой, так что это вроде как предполагалось. Мы встретились с нервничающим папой в родильном центре, который даже отдаленно не напоминал больницу.  Это был первый этаж дома, внутри оснащенный кроватями и джакузи, медицинское оборудование благоразумно скрыто от посторонних глаз. Выглядевшая как хиппи акушерка повела маму внутрь, а папа спросил меня, не хочу ли я тоже пойти. А мама в это время громко ругалась.

- Я могу позвонить бабушке, и она заберет тебя, - сказал папа, вздрагивая из-за маминых криков. - Это может занять некоторое время.

Я покачала головой. Я была нужна своей маме. Она так сказала. Поэтому я села на одну из кушеток и взяла журнал, на обложке которого красовался лысый ребенок, который выглядел как-то по-дурацки. Папа зашел в комнату с кроватью.

- Музыку! Черт побери! Включите музыку! – кричала мама.

- У нас есть песни прекрасной Энии. Очень успокаивающая, - предложила акушерка.

- К черту Энию! – вопила мама. - Melvins. Earth. Сейчас же!

- У меня есть, - вмешался папа.

И он достал диск с самой громкой, долбящей по ушам, тяжелой гитарной музыкой, которую я когда-либо слышала. После нее все те быстрые, динамичные панк-песни, что обычно слушал папа, показались мне музыкой для арфы. Эта музыка была первобытной, и именно она была нужна маме, чтобы почувствовать себя лучше. Она начала издавать такие низкие гортанные звуки. А я сидела тихо. Очень часто она выкрикивала мое имя, и я кидалась внутрь. Мама смотрела на меня, и ее лицо было влажным от пота.

- Не бойся, - шептала она. - Женщины способны вытерпеть и более сильную боль. Когда-нибудь ты убедишься в этом.

А потом она снова закричала.

Пару раз я видела роды по кабельному Четвертому каналу, и обычно женщины какое-то время кричали, иногда матерились и переходили на визг, и это никогда не продолжалось дольше трех с половиной часов. Но мама и Мелвины по-прежнему кричали, весь родильный центр казался пропитанным влагой, хотя снаружи было сорок градусов.

Примчался Генри. Когда он вошел внутрь и услышал крики, то застыл, как вкопанный. Я знала: его пугает все, что связано с детьми. Я слышала, как родители говорили об этом - что отказывающийся взрослеть Генри был шокирован, когда у мамы и папы появилась я, и теперь был в полном недоумении, что они пожелали завести еще одного. Они оба вздохнули свободно, когда он и  Уиллоу снова сошлись.

- Наконец-то началась взрослая жизнь Генри, - сказала мама.

Генри посмотрел на меня, лицо его было бледным и потным. - Святое дерьмо, Ми. Зачем тебе это слышать? И мне зачем?

Я пожала плечами. Генри присел рядом со мной.

- У меня что-то вроде гриппа, но твой отец позвонил и попросил меня принести еду. И вот я здесь, - сказал он, протягивая пакет из Тако Белл, от которого пахло луком.

Мама издала очередной стон.

- Я должен идти. Хочешь, я почищу кукурузный початок или что-нибудь сделаю?

Мама закричала еще громче и Генри буквально подскочил со своего сиденья. 

- Ты уверена, что хочешь торчать тут? Ты можешь поехать со мной. Там Уиллоу, она заботится обо мне, - он усмехнулся, когда произнес ее имя. - Она может позаботиться и о тебе тоже, - он встал, чтобы уйти.

- Нет, я в порядке. Я нужна маме. Ведь папа немного не в себе.

- Его еще не стошнило? – спросил Генри, снова опускаясь на кушетку.

Я засмеялась, но по его лицу поняла, что он говорил абсолютно серьезно.

- Его вырвало, когда ты появлялась на свет. Почти упал в обморок. Не то чтобы я его осуждаю. Но чувак с ума сходил, и врачи хотели выставить его за дверь... сказали, что так и поступят, если в течение получаса ты не родишься. Что очень разозлило твою маму, и она родила тебя через пять минут, - улыбнулся Генри, откинувшись на спинку. – Вот такая вот история. Но я тебе скажу вот что: когда ты родилась, он плакал, как гребаный ребенок.

- Я уже слышала эту часть.