Эстетика бродяг

Отмечали день рождения Шао. Компания собралась как на подбор: музыканты, поэты, художники да парочка творческих разгильдяев без определенного рода занятий вроде меня. Почти все друзья пришли парами, с подругами или женами. Даша на вечеринку заявилась, полная решимости выяснять отношения.

Разожгли костер, рядом ожидали своего часа замаринованные в тазу куриные обрубки. На них плотоядно поглядывал Шао, расхаживая среди гостей.

− Позвал меня друг в свой рок-театр. Будем ставить моноспектакль «Ты над водой» по Сиэну Екеру, он же наш приятель Семен Ермолаев, − шутливо рассказывал он. – Вот хотят поставить мне раскладушку на сцене, чтоб я ее обживал. Надо прям поночевать там несколько раз, присвоить себе, так сказать, это пространство, по замыслу режиссера. Жена не верит, говорит, в загул собрался.

«Одно другому не помешает», − думал я, слушая вполуха и немного завидуя.

− Давай поговорим, − напирала Даша, обиженно поджимая губки, поднося к ним пластиковый стаканчик с вином. − Нам надо все обсудить.

− О чем говорить, чего обсуждать? − отбрыкивался я, с тревогой поглядывая на стаканчик. − Если мы перестали понимать друг друга, надо это как-то решать.

− Словами же надо решать!

Даша подталкивала меня к водоему и щипала за локоть. Когда в кармане завибрировал телефон, я был измотан разговором, щипками и толчками и едва не улетел в пруд.

− Привет! Узнал? Да, это я, Юля, − радостно сообщил голос из трубки. – Я здесь проездом. Еду в отпуск. Завтра в полдень буду в Домодедово, а вечером вылетаю на Кипр. У меня будет четыре часа до регистрации. Встретимся?

− Давай, − ошалев, согласился я.

− Кто это? − строго спросила Даша.

− Знакомый один, пожить предлагает.

− Где теперь? − подозрительно прищурилась Даша.

− В Балашихе, − соврал я, − комната пустует.

Неделю я жил у Стёпа и его жены и уже поднадоел им. Они снимали небольшую квартирку в двадцати минутах ходьбы от метро на улице Подбельского, втроем с котом им и самим было тесновато. Я ночевал на полу кухни, подпирая ногами дверь. Как жить дальше, я не знал. В приступах отчаяния я подолгу не мог уснуть, ворочался, шумел, задевая рюкзак со своими вещами или опрокидывая кошачью миску. Стёпа и его жена не сочувствовали, но и не отрицали моего права поступать, как заблагорассудится.

Счастливо улыбаясь теплому солнечному вечеру на Барских прудах, Стёпа увидели, как я и Даша о чем-то оживленно болтаем, то ли обнимаясь, то ли толкаясь у воды. Стёпа, вскинув руку, подал бодрый знак, мол, все будет путем.

− Стёпа, − обернулась в его сторону Даша и указала на меня, − ну разве можно верить этому человеку?

− Все будет хорошо! − прокричал в ответ Степа и обнял жену.

Шао подумал, что это тост, и стал чокаться с гостями, принимая поздравления.

Из Фрязино приехали на последнем автобусе. От Щелковского автовокзала компания растянулась на полквартала. Расслабленные душевным пикником − никто из гостей не спешил домой. Слушавшему Дашины уговоры понять женские страдания мне вдруг пришла шальная идея сбежать. Даша обернулась на чей-то призыв, а я ловко заскочил в троллейбус, раскрывший двери на остановке в двух шагах от него.

Ночью я долго сидел во дворе, вспоминая код от подъезда. На Дашины звонки отвечал молчанием или подставлял телефон к носу потерявшегося котенка. Слушая его мурлыкание, Даша плакала еще громче.

Оказавшись в квартире, я никак не мог уснуть, вздрагивая от сигналов Дашиных сообщений. Под утро вернулся Стёпа, неодобрительно посмотрел и сказал:

− Ты потерял форму, старина.

Я хотел спросить, почему он вернулся один, но Стёпа упал поперек кровати и уснул. Под его сопение, чувствуя, как наваливается тоска, я лег рядом на пол и тоже провалился в сон.

Не проспавшись, я вскочил, будто собака от пинка, и понесся в Домодедово. Вскочил лишь потому, что не хотел объясняться со Степой, а еще больше с его женой. Я ехал чуть живой. Спасала только погода: ни облачка, ни ветерка и теплынь − хоть купайся. Листья на деревьях, как маленькие солнца, отсвечивали земным волшебством, заставляя из последних сил радоваться жизни. Подъезжая к аэровокзалу в полуобморочном состоянии, я глядел на взлетавшие за окном самолеты, и мне казалось, что это человечки, весело раскинув руки, падают в небо, как в мягкую чистую постель.

Юля стояла у входа в аэровокзал, придерживая под мышкой книгу. На обложке было крупно отпечатано, точно для слепых: «7 навыков высокоэффективных людей». Юля была чертовски хороша и пахла морской свежестью.

Потрепанный вид мой говорил сам за себя, Юля отвела в кафе и угостила вином. Хватило десяти минут, чтобы пройтись по прошлому и добраться до настоящего. Пока Юля ходила в уборную, я посмотрелся в ее зеркальце, оставленное на столике, поправил волосы и решил, что пора делать признание: мол, ты все так же хороша, и я по-прежнему думаю о тебе, вот и повод для отношений.

Юля вернулась за столик, весело посмотрела на меня, и вдруг ее как прорвало: