Эстетика бродяг

− Если райский поезд ушел без меня, значит, будет какой-то другой, − говорил я себе, мысленно уже плюнув на карьеру ритм-гитариста.

Еще раз искать денег на поездку я не собирался. На трамвайной остановке топтались двоё: я и человек с гитарным кофром. Он напомнил о недавних творческих планах. Не выдержав, я рассмеялся. Человек посмотрел в мою сторону, мой потрепанный вид явно вызывал недоумение.

− Слава, не состоявшийся ритм-гитарист, − представился я. − А ты кто?

− Кобзарь.

− В смысле певец, играющий на кобзе?

− Во всех смыслах. У меня фамилия такая.

− Куда едешь?

− В Германию.

− На трамвае?

− На самолете. Улетаю сегодня вечером.

− Развлекаться?

− Работать, уличным музыкантом, два месяца перед Рождеством.

− А у меня не получилось уехать.

И я рассказал историю райского поезда для ритм-гитаристов.

− Кто же на райском поезде за доллары ездит, − рассмеялся Кобзарь.

− Точно, − улыбнулся я, − как-то не подумал. А вообще-то, мы все на этой Земле, как на поезде, начиненном взрывчаткой. И конечная станция у всех одна.

− Возможно. Хотя для меня райский поезд − это музыка. В этом поезде, как говорил мой друг, можно не рвать на себе рубашку, чтобы показать, что у тебя есть сердце.

Трамвай подплыл, словно кораблик по белому морю. От него, как от живого, исходило благодушие, и мне стало весело и тепло внутри. Пока ехали, я рассказал историю про одного бродягу. Тот прежде работал в одной из роскошных гостиниц Парижа, разливая вино в погребе, а потом спился и стал бродяжничать, находя, что так гораздо лучше. Напиваясь вдрызг, он пел хриплым голосом одну и ту же арию из «Фауста». По его мнению, это производило впечатление на полицейских, которые должны были думать, что он не простой человек, раз знает оперу.

− Так что, Кобзарь, если будут проблемы с полицией, затягивай оперу, − посоветовал я. − И лучше из «Фауста».

− Выхожу, пора мне, − усмехнувшись, сказал Кобзарь. − До встречи!

Долго еще я катался на трамвае по кругу, по заснеженному городу с белыми улицами и белыми деревьями. Катался с долгожданным позабытым умиротворением, разглядывая всё, как в первый раз. Мне не хотелось выходить, куда-то идти, о чем-то думать и с кем-то разговаривать, хотелось не спеша плыть по белому городу. Видеть, слышать и понимать то, что открывается тем, кто никуда не спешит, не мелочится и не фальшивит. Кто играет жизнь как по нотам, не перевирая ни одну. В таком состоянии понимая, что мир тем уже спасен, и на краю гибели качается лишь его тень. Я катался до тех пор, пока не понял, что трамвай и был моим райским поездом.

тот, кто тебя искал

Трудно по-настоящему представить, как нас много было и будет. Наши разные судьбы, дела и поступки бесконечными потоками нисходят на мир. Находясь в одиночестве, скрываясь от общества за мечтой, мало ощущаешь весь этот хаос, но стоит к нему прикоснуться, и ты уже песчинка в невообразимом пространстве бытия. Песчинка, которая, гоняясь за другими такими же песчинками, выполняет трудно постижимую, но, скорее всего, нужную миссию.

Мир предлагает нам любовь и тишину. А мы в суете убегаем от них прочь. Можно жить в раю, можно жить в аду. Можно жить где угодно. Можно, вообще, нигде не жить, но всякий раз, проникая сюда под видом обретшего плоть духа, понимаешь: без любви тут делать нечего. Понимаешь и забываешь, что там, где её нет, жизнь подобна тяжелому сну.

Уже два месяца я ошивался в доме отца. Это его раздражало, и мы постоянно ругались. Отец только что перенес операцию на сердце, расстался с любовницей, жизнь ему поднадоела, а тут еще в доме появился взрослый сын-оболтус. Имелся приемный, так на шею свалился еще и родной.

Вовчик, сводный братец, классический подросток-двоечник из «Ералаша», тайком курил, бил стекла в школе и грубил старшим. Общий язык мы нашли быстро, сидели целыми днями за компьютером и мочили бесконечных виртуальных врагов. Для психа, вроде меня, впасть в детство − раз плюнуть. А если не хватало денег, Вовчик ссуживал скопленную мелочь, и я шел за пивом. Иначе проводить зиму, я смысла не видел. Отца это бесило, он не знал, как избавиться от старшего оболтуса. Тем более что я кормил его обещаниями.

− Всё будет хорошо, − повторял я. − У меня есть два варианта, чтобы выпутаться из ситуации и не жить в вашем доме за твой счет. Либо я еду в столицу торговать медом, либо в другой город, но там я буду ритм-гитаристом в одном малоизвестном ансамбле.

− Только не занимайся хернёй! Не занимайся! − сразу заводился отец. − Что это за бред про ритм-гитариста! Езжай в Москву и торгуй медом!

− Это решится к концу месяца, − объяснял я. − Вакансия пока на плаву. Надо подождать.