Эва Эвергрин и проклятие великого магистра

Метла взвилась выше туч и помчала прямо домой – в Мияду.

– Летим, Уголек! – завопила я, перекрикивая ветер.

В ответ огнелис теснее прижался ко мне. Я чувствовала его тепло сквозь ткань рюкзака.

От западных предгорий Сакуя до Мияды почти десять часов на автомобиле, а прямого лету на метле – часа три.

Но прошло уже четыре часа, а я все еще боролась со встречным ветром. Он дул все сильнее и не пускал меня домой.

– Придется сделать крюк! – сообщила я Угольку и повернула на восток, к морю, стараясь держаться поближе к скалам, где ветер не такой сильный.

Солнце поднялось уже довольно высоко. Скалы отбрасывали бледную рыжевато-лиловую тень. Вдруг они расступились, и ветер затих. В зловещей тишине я растерянно моргала, глядя на безжизненный пейзаж.

Я притормозила. Уголек выглянул из рюкзака и озадаченно заскулил.

– Это… – Говорить было больно, слова застревали в горле. – Это Келперн.

Город, который в прошлом году Разрушитель сровнял с землей.

Раньше здесь был оживленный морской порт, а теперь…

От домов остались одни развалины, всюду валялись обломки, от гниющих водорослей воняло серой. Меня замутило.

Келперн походил на замок из песка, который кто-то любовно выстроил, а потом безжалостно растоптал и ушел – пусть волны смоют остатки.

И в Аутери могло случиться то же, если бы не я.

Далеко-далеко на горизонте виднелись горы Сакуя. А где-то за ними, на много миль к северу, стояла башня Гроттеля.

Сердце выбивало барабанную дробь. Я повернула ручку метлы на северо-восток, навстречу ветру. До Мияды оставалось около часа, если я справлюсь с ветром.

Ничего, я буду лететь быстрее, как бы ветер ни свирепствовал.

* * *

Скоро среди пологих зеленых холмов под грозовым небом показалась Мияда. Я разглядела на окраине желтенький домик, где жили мои родители.

У меня вырвался вздох облегчения и повис клубом пара в холодном воздухе. Похоже, Разрушитель сюда еще не пришел. Я успею подготовиться.

Когда я выполняла квест на ранг ведьмы-неофита, у меня был целый месяц для подготовки к урагану. А сейчас я радовалась, что есть хотя бы несколько часов.

Мамин с папой домик был таким же, каким я его оставила долгие недели назад. Он был двухэтажный, деревянный и стоял у подножия заросшего травой холма в окружении стройных березок. В саду виднелись кустики моей любимой морошки – они героически старались зацвести, хотя лето близилось к концу. Я приземлилась там, где обычно это делала мама, – на утоптанной площадке перед домом.

Уголек перебрался из рюкзака мне на плечо, а потом спрыгнул вниз. Как только его лапы коснулись земли, он потянулся, как кошка, и принюхался. Полет был долгий – даже грациозный огнелис покачнулся и не сразу восстановил равновесие.

– Отвыкли ходить, да? – шепнула я.

По мощеной дорожке я подошла к дому и заморгала – глазок в двери темного дерева оказался вровень с моими глазами. За прошлую луну я выросла!

Расправив плечи, я распахнула дверь:

– Ау, я тут!

Мой голос эхом отразился от высокого потолка и темного дощатого пола – и остался без ответа. У стен были навалены мамины волшебные книги и свитки. А хуже всего, что на всем лежал толстый слой пыли. К этим книгам давно не прикасались.

На столике лежала стопка бумаг, и на них пыли не было. Я подошла ближе.

Передо мной были мамины заметки о запретной магии. Ее аккуратный почерк с завитушками. Сколько же материала она собрала…

Мне хотелось прочесть все, но времени не было. Мы с Угольком помчались дальше и через кухню выскочили в гостиную. Из сада доносились негромкие звуки – чуть сдавленный смех, словно давно засохший цветок пытается распуститься вновь. И низкий ласковый голос в ответ.

– Мам? Пап?

Сердце забилось чаще. Неужели маме стало хуже?

Я выбежала в сад.

На миг душистые запахи поздних летних трав прогнали тревожные мысли о Совете, Гроттеле и Разрушителе, о кошмарных снах, которые у меня случались все чаще, – мне снилось, как гибнет королевство. Будто Гроттель выполнил свою угрозу, вытянул из земли всю магию до капли и забрал себе.

Сейчас я просто чувствовала, как солнечные лучи ласкают лицо и согревают мою кровь, которой вечно не хватает тепла. Смотрела на пестроту летних цветов, переливчато-алых и ослепительно-желтых, вдыхала горячий аромат свежего сена и сладковато-кисленький запах морошки. Казалось, стоит повернуть голову, и я увижу, как мама и папа смеются, работая в саду.

Но тут на солнце набежала тучка, и весь мир окрасился в серые тона. Я больше не чувствовала нежных цветочных запахов. Оглянулась – и поняла, что в этом году мама с папой не посадили осенние овощи. Передо мной были только увядшие к концу лета, будто и наш сад вместе с мамой лишился магии.

А когда посмотрела на родителей, стало совсем тоскливо. Мама сидела на чугунной скамье в тени дома, закутанная в теплые одеяла. Она похудела и одета была в незнакомое застиранное синее платье вместо черного ведьминского, с алмазным блеском. Папа, сидя рядом, что-то ей говорил, изо всех сил стараясь рассмешить, и видеть это было больно.

– Мама… – прошептала я.

Мама подняла взгляд:

– Эва!