Ватага Андрея стояла уже на стремнине самого батюшки Волхва, оставив крепость, заводь Ладожки и колдовской омут по корме, однако каждый приготовил по глазку, зажав его в кулаке. Знали ватажники, что чуть далее по дороги в Наво озеро, верстах в двух не более, еще один омут, прозванный Велешом.
Андрей махнул рукой, и весла взрезали спокойную коричневатую воду реки. Первая лодья рассекла волны, и лебедь на ее носу полетел в сторону высокого кургана на берегу. Курган наплывал, накатывался всей своей мощью. Поравнявшись с ним, Андрей опять махнул рукой, и весла вылетели из воды и застыли в голубизне неба стройным рядом тонких, то ли колонн странного храма, то ли лесом мачтовых сосен, провожавших своих подруг, несущих паруса и боевые прапора в далекий путь.
Антон уже смотрел свои видения, как продолжение сериала. Он все больше и больше проникался интересами своего второго я, в лице Андрея. Поэтому, когда видение пропало, он почувствовал сожаление, как будто в самом интересном месте фильм прервали на рекламу зубной пасты. Очнувшись, он посмотрел на напарников. Павел летал где-то и улыбался. Жорик похоже слушал свой любимый джаз, а может и сам пел с Луи Армстронгом или Джо Кокером. Пальцы его перебирали невидимый саксофон. Антон собрался затянуться еще раз, но его внимание привлекла девушка, сидевшая у стойки бара.
В неведомое
Притчи Соломона. Глава 20. Стих 19 Кто ходит переносчиком, тот открывает тайну; и кто широко раскрывает рот, с тем не сообщайся.
Павел затянулся ароматным, каким-то сладковатым дымом из кальяна. Он почти не баловался такими делами, как кальян, легкие наркотики и всякое такое модное в нынешних заведениях. Он и пил-то очень мало, так разве снять стресс или попробовать новый напиток. Дома он обычно был за рулем. Табак, или что там было намешано в этом булькающем аппарате, ему понравился. Сегодня он и так перебрал свою обычную дозу. Сначала коньяк на яхте и дома, потом вино, опять коньяк в ресторане. Здесь они выпили по рюмке абсента. Курево ударило сразу в голову. Он поплыл куда-то, куда-то вдаль. Кушетка закачалась под ним, как палуба яхты, в уши лился равномерный плеск весел и журчание воды и медленная размеренная песня гребцов, сопровождаемая размеренными ударами то ли в бубен, то ли в барабан.
Павел собрался поудобнее устроится на кушетке, но ощутил под ногами покачивающуюся дощатую палубу и расставил ноги пошире, стараясь поймать ее ритм. Он вскинул глаза. Всей мощью на него наплывал древний курган. Не понимая откуда, но он точно знал, что под этим курганом покоится прах Великого воина этих мест. Прах одного из сыновей соколиного народа, наверно его звали Реригом-соколом, те древние волхвы. Он, Павел, достоверно знал былину про этого воеводу – по имени Олег, по прозванию Вещий. Знал, что тот был скорее чародеем, чем воином. Волхвы предрекли ему смерть от своего коня, а он, отправив его в эти земли, приехал проститься с ним, после смерти любимого скакуна, и умер от укуса волховской змеи.
– Не мог чародей казнить коня, и с глаз его долой отослать не мог. Эй, Лукомысл, ты меня слышишь, – окликнул его, стоящий рядом рыжий спутник, – Не казнят святых зверей. В жертву приносят, но не казнят. Не мог этого Вещий сделать, – повернулся к нему, опять окликнул, – Лукомысл! – дождался, когда Павел поймет, что обращаются к нему и повернется, спросил, – А что случилось тогда, когда Вещий Олег умер.
– Что значит, что случилось? – оторопел Павел, называемый Лукомысл, – Умер Олег, тризну справили, минувшие дни вспомнили. Да ты чай эту былину раз десять слышал.
– Да я не о том, – миролюбиво сказал рыжий, – Знаменья какие-то были в то время?
– Как не быть. Об этом в былине не поется, об этом любомудры меж собой говорят. Как пришло время волховскому пророчеству исполниться, так потянуло Олега сюда в Морьешнину. Тут ручей протекал, звался Морев ручей, то есть самой богини Мараны ручей. Мертвый ручей. Тут волхвы самого Велеса своих змей пастись пускали. Место то, где стояло капище Велеса, звалось Велеша, оно и сейчас так зовется, – Лукомысл помолчал, продолжил, – Там и сейчас капище стоит. Там посад волховской – Любша. Он с тех самых пор. И волхвы там живут с тем самых пор. Может и не те волхвы, что Олега извели, – он хитро глянул на спутника, – но уж точно их правнуки.
– Ты мне голову не крути, волхв. Я ведь тебя не про Олега спросил, а про знаменья, – открыто глянул ему в глаза спутник. Во взгляде его испуга не было.