Эверлесс. Узники времени и крови

Если кто и виноват в его смерти, то это я, потому что не ушла, когда он просил, солгала и бросила его, вообще покинула Крофтон.

Хинтон колеблется, а потом кивает. Слезы высыхают, и лицо светлеет. Он тоже потерял отца, но по-прежнему улыбается, добр и старается быть хорошим.

Я смотрю, как мальчик пробирается между столами слуг, приветствуя людей по пути, и знаю, что никогда не буду снова такой беззаботной.

Остаток дня я занята работой: срываю пахучие листья с колючих стеблей, солю мясо, взбиваю масло из сливок. Другие слуги в основном избегают меня. Я не против: мне не хочется разговаривать. Не хочется чувствовать.

Вечером по дороге в спальню я вижу компанию служанок и одного мальчика возле двери, откуда коридор слуг ведет в главный холл. Среди них я узнаю Бею и Алию и спешу к ним, чтобы увидеть, что случилось. В своем потрепанном сером одеянии прачки Алия выглядит еще меньше, чем помнится. Я чувствую вину, ведь обещала Амме, что присмотрю за ее младшей сестрой, но почти не вспоминала о ней еще до приезда Королевы в Эверлесс.

Бею окружили служанки и ловят каждое ее слово. Я встаю рядом с Алией.

– Но они поймали кровососов? – спрашивает ее веснушчатая девочка.

Кровососов?

Я чувствую, как Алия дрожит рядом со мной. Она тянет меня за рукав и, когда я наклоняюсь, шепчет:

– Бандиты напали на Королеву по пути сюда. Бея слышала, что около двадцати ее служанок и стражников погибли, Джулс.

Внутри все переворачивается. Значит, это правда.

– Некоторые кровососы были убиты во время нападения, – рассказывает она. – А остальные еще живы. Но Королева отправила своих солдат за ними, так что это лишь вопрос времени. – Бея обнимает хнычущую девочку, прижимая ее к себе, пока плечи той не перестают трястись.

– Надеюсь, Королева заберет у них всю кровь, – мрачно бормочет кто-то.

Но я не могу больше слышать о смертях, не сейчас. В то время как остальные снова начинают задавать вопросы, я пожимаю плечо Алии и разворачиваюсь к спальне, спеша прочь, склонив голову.

На кровати я вижу то, что Хинтон уже пытался отдать мне раньше: рисунок отца. Я хватаю его сначала с намерением похоронить на дне сундука или выкинуть вместе с отходами с кухни, чтобы больше никогда не видеть. Я не хочу помнить.

Но что-то останавливает меня. Вместо этого я сажусь на кровать и отворачиваюсь, чтобы другие женщины не заметили слезы в моих глазах. Это все, что осталось от отца.

Бумага пожелтела от времени и пахнет так знакомо, что сердце сразу замирает: я вдыхаю аромат сгоревшей соломы и древесины, смешавшийся с острым запахом стали. На изображении мама смотрит прямо на меня; она так искусно запечатлена, что я не удивилась бы, если бы она открыла рот и рассмеялась.

Я кладу лист на кровать рисунком вниз и замираю, потому что на обратной стороне что-то есть.

Я снова поднимаю лист, подношу к пламени свечи и вглядываюсь. Он покрыт текстом, хотя буковки со временем выцвели. Похоже, лист вырвали из очень старой книги. Сам язык тоже древний – старый язык Семперы, насколько я могу понять; наверное, на таком Королева говорила, когда была девочкой. Хотя некоторые буквы и слова мне незнакомы, я могу прочитать достаточно, чтобы понять, что это история о Колдунье и ее враге – Алхимике.

Я смеюсь впервые за эти дни: конечно же, отец пожертвовал бы страницей из собственной книги ради того, чтобы нарисовать маму. Папа ненавидел суеверия.

Но еще более странным, чем сам текст, кажется то, что написано на полях: пометки, сделанные рукой ребенка. Чернила так выцвели и размазались и написанное так сложно прочитать, что я могу разобрать лишь отдельные фрагменты.

Лиса

в лес

Змея

из свинца

Лиса, лес, Змея, свинец. Игра Роана. Слова оживляют еще одно воспоминание: сгорбившись над огнем в кузнице, отец читает мне рассказ из своей кожаной книги про Лису и Змею, которые были лучшими друзьями.

Тихий голос раздается прямо возле моего уха, заставляя подпрыгнуть.

– Что это, любовное письмо? – чирикает он.

Я напрягаюсь: это всего лишь Бея. Она уже далеко не та дрожащая девушка, что пролила вино на камзол аристократа. Наоборот, теперь она держится намного увереннее. Бея падает на кровать рядом со мной.

– Ничего интересного, – тихо говорю я, убирая рисунок под подушку. У меня возникает вопрос: зачем папе приносить рисунок матери с собой – на удачу, по той же причине, что я принесла статуэтку Колдуньи?

– Ты будешь пробоваться на место Эдди? – спрашивает Бея. Ее веселость нравится другим, но мне она неприятна. Я качаю головой, но она продолжает: – Леди Верисса расстроена. Сначала Эдди, а теперь Королева отослала всех девушек, которых она пыталась предложить на замену. Заставила их пройти через какое-то испытание.

В голове возникает идея.

– Какое испытание?

Бея закатывает глаза:

– Без понятия. Думаю, она не хочет провинциальных служанок. Леди Верисса отправила многих девушек на собеседование, но их всех сразу же выставили вон после того, как они ответили неправильно на ее вопросы. Думаю, они сделали это намеренно.

– Почему? – но, кажется, я уже знаю ответ.