Эволюция потребления. Как спрос формирует предложение с XV века до наших дней

Еще одно важное наблюдение касается трат на социальную сферу. Специалисты по статистике говорят о «социальных трансфертах». Технически это правильно, ведь государство использует пособия, пенсии и жилищные льготы, чтобы переместить деньги из одной части общества в другую; эти трансферты не всегда осуществляются от самых богатых к самым бедным – в отличие от Великобритании, стран Северной Европы и Австралии, в Средиземноморских странах большинство денежных пособий получают обеспеченные семьи с высокой занятостью и хорошим пенсионным стажем[1473]. Вопрос о том, что происходит в ходе подобных перемещений денег, уже давно стал предметом ожесточенных споров. Гарольд Виленский, американский эксперт, говорил в 1960-х о том, что социальное обеспечение почти никак не влияет на равенство. Бедные остаются бедными. Единственные, кто выигрывает в этой ситуации, – это более обеспеченные родственники бедняков, которым, не будь социальной поддержки, пришлось бы самим о них заботиться. А теперь они могут тратить деньги на себя

[1474]. Однако такая позиция представляется сомнительной. Частная благотворительность в прошлом никогда не достигала такого размаха, как социальные выплаты государства после 1930-х. Не будь их, большинству нуждающихся людей пришлось бы мириться с нищетой и лишениями. И многое указывает на то, что благодаря социальному обеспечению в течение ХХ века люди стали не меньше, а больше заниматься благотворительностью[1475]

.

Чрезвычайно важно и то, что влияние социальных выплат не прекращается вместе с передачей денег. Ведь они изменили природу частного потребления. У богатых и бедных очень разные «потребительские корзины». Для миллионера потерять из-за налогов несколько тысяч фунтов – ерунда. Это значит, что он купит себе на одни люксовые часы меньше, но эта потеря никак не скажется на его рационе, комфорте или удобствах. А вот для бедняка пара тысяч фунтов способна перевернуть мир. Для него они будут означать регулярный прием пищи, теплую, а не холодную квартиру, возможность приобрести телевизор. Социальные трансферты не уничтожают неравенство. Они, однако, играют важную роль в приобщении неблагополучных и бедных семей к обществу массового потребления, из которого они раньше были исключены. К концу 1960-х в развитых странах телевизоры появились не только у владельцев загородных вилл, но и у тех, кто жил в многоквартирных домах[1476]. Без роста социальных расходов бедные слои населения не смогли бы воспользоваться товарами длительного пользования. Общественное потребление заслуживает хотя бы немного уважения (или осуждения) за то, что ускорило распространение потребительских товаров.

Увеличение общественного потребления кажется еще внушительнее, если мы вспомним, что западные нации параллельно с ним сократили расходы на оборону. Во время «холодной войны» трат на оборону стало меньше, а на соцобеспечение – больше. В Соединенных Штатах расходы на оборону составляли 14 % ВВП в конце Корейской войны в 1953 году, 9 % в разгар Вьетнамской войны в 1968 году и всего лишь 5 % на момент смерти Усамы бен Ладена во время «Войны с терроризмом» в 2011 году[1477]. В Соединенном Королевстве на оборону в самый разгар Корейской войны тратили половину всех государственных расходов. К 1980 году эта доля уменьшилась до четверти. Больше всего от этого выиграли здравоохранение и образование; в Великобритании доля расходов на образование в те годы возросла вдвое[1478]

. С тех пор в связи со старением населения расходы на медицину и пенсии продолжали расти. Несмотря на общую мировую тенденцию, у каждой страны остаются свои особенности. В зависимости от национальных приоритетов и систем обеспечения, одни группы населения выигрывают от государственных расходов на общество больше, чем другие. Если говорить о богатых странах, то Соединенные Штаты тратят непропорционально много на здравоохранение, однако выделяют лишь крохи на пособия малоимущим. В Дании и Швеции пожилые, люди с ограниченными возможностями и семьи с маленькими детьми получают в пять раз больше средств, чем те же группы в Соединенных Штатах или Испании. Государственные пенсии – главная статья расходов в Италии, Франции и Австрии (12–14 % ВВП), а в Австралии, Ирландии и Исландии на них приходится меньше 4 %. Те, кто нуждается в социальном жилье, найдут его скорее в Канаде, нежели в США[1479].