Эволюция желания. Жизнь Рене Жирара

«Человеческое общество начинается с момента, когда вокруг жертвы создаются символические институты, то есть когда жертва становится священной»245, – пояснял Жирар. Таким образом, религия смешивается с убийством, а также с виной, которая затаена так глубоко, что вообще не ощущается как вина. Виновность жертвы не подвергается сомнению и становится элементом ритуально повторяемой истории, а значит, россказни о средневековых евреях, убивающих христианских младенцев или отравляющих колодцы, вскрывают предлог для массовых убийств, принудительных выселений и погромов и оправдания таких деяний после их совершения. Единодушие гонителей, помноженное на то, что они сами истово верят в свою лживую версию событий, поощряет их потворствовать сокрытию преступления. Истории, дошедшие до нас, – именно что версии гонителей, а не воспоминания об убиенных жертвах.

«Общину одновременно притягивает и отталкивает ее собственное первоначало; она постоянно испытывает потребность возобновлять его в скрытой и преображенной форме, – писал Жирар. – Обряд успокаивает и обманывает пагубные силы именно потому, что постоянно их дразнит; их подлинная природа и их реальность ему недоступны и должны быть недоступны, поскольку эти пагубные силы возникают в самой общине»246.

Словом, насилие – тайная душа священного247

. Истинное предназначение жертвоприношения – не задобрить трансцендентных существ, а гарантировать выживание народа. Вот правда, которой общество не в силах взглянуть в лицо. Жирар сказал мне, что наша судебная система – современное противоядие толпе линчевателей с ее циклами обвинений и отмщения, ее заразительными страхами и ритуальными обличениями, и эта система в целом работает. Она уполномочена сама налагать на человека кару, которой все и заканчивается: в зале суда цикл отмщения обрывается. Однажды Жирар напомнил мне, что в США уже сама процедура изоляции присяжных оберегает нашу судебную систему от заразительных мыслей и насильственных действий в отместку: каждого присяжного, держа его вдали от ярости и страстей толпы, вынуждают исходить из закона и собственного разумения. «Их просто берут и изолируют. Нужно, чтобы эти люди не видели других людей и не подпадали под влияние порывов толпы, – сказал он мне. – Разумные демократические режимы могут просуществовать долго только при условии, что сознают наличие толпы и принимают колоссальные предосторожности против ее действий, но эти предосторожности не всегда эффективны».

Сходным образом американская конституция требует, чтобы решения одобрялись большинством в обеих палатах Конгресса – таким образом она противодействует натиску толпы. «Коммунисты, например, всегда ратуют за то, чтобы была только одна палата представителей, а не две – одной легче манипулировать, – сказал мне Жирар. – А если бы их было три, вообще никогда ничего не удалось бы сделать». Может быть, в современную эру эта формула уже не столь надежна? Современному миру постоянно угрожают эффекты толпы, сказал Жирар, и эта тенденция, возможно, определит нашу дальнейшую судьбу. Однако же «Насилие и священное» вышло в свет в 1972 году – в эпоху, когда телевидение было еще относительно новым феноменом, а до рождения такой небывалой доселе вещи, как интернет, оставалось еще несколько десятков лет.

* * *

В «Насилии и священном» Жирар обрушился также на фрейдизм, заменив его более стройной теорией миметического желания. В первую очередь он убрал все лишнее из фрейдистского психоанализа – этого здания, обросшего пристройками из подручного материала: «Двигаясь дальше, я открыл, что миметическое желание способно многое объяснить даже в таких чисто фрейдистских вотчинах, как психопатология. Одним из фундаментальных критериев остается изящество объяснения: внезапно видишь, что у тысячи разных явлений оно одно и то же»248

.

Например, тот же эдипов комплекс можно объяснить и в терминах миметического соперничества: Эдип хочет овладеть матерью, потому что ею хочет овладеть его отец. Так же можно объяснить и фрейдовское «влечение к смерти». Говоря словами Жирара: «Он, в некотором роде в угоду себе, вводит дополнительное влечение. Этот пестрый коллаж вселяет благоговение в доверчивых людей, но если можно его упростить, стоит так и поступить»249. В свете этого «бессознательные» мотивации – еще одна выдумка, призванная скрыть подлинные истоки желания в миметических влечениях коллектива.

«Точно так же, как теория Жирара „идет дальше структурализма“, она идет дальше Фрейда, чтобы разработать модель более широкую и окончательную, чем эдипов комплекс»250, – написал в «Modern Language Notes» в рецензии на французское издание книги Карл Рубино.