Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

1 июня 1919 г.

Вчера ко мне приходил Эдмон Ротшильд; он пробыл у меня час. Он привез теплые пожелания от Клемансо и выразил сожаление, что я больше не там, где я был. Эдмон приехал с заданием, полученным от Клемансо: наладить тесные отношения в сфере британских и французских искусств и наук. Дешанель собирается выдвигать свою кандидатуру на пост президента Франции, но боится, что выберут Клемансо. Когда мы пили чай, пришли Джимми Ротшильд с женой; он по-прежнему выступает за еврейское государство в Палестине и за снисходительность к бошам. Он признал: если Англии, как держательнице мандата по Палестине, придется защищать евреев от арабов, это будет весьма пагубно для Англии в Индии и в мусульманских странах. Неплохой довод против такого исхода. Он не понимает, что еврейское государство в Палестине станет местом притяжения для подонков еврейского населения России, Польши, Германии, Венгрии и бывшей Австрийской империи. Туда поедет весь сброд, который сейчас активно занимается большевистской пропагандой и вынужден будет уехать после заключения мира. Джимми не думает, что снисходительность к немцам — плохая политика; я напомнил ему, что аксиомой его расы является «око за око и зуб за зуб», что, если бы немцы победили, они не проявили бы снисходительности к своим врагам, что они нас ненавидят и продолжат ненавидеть, даже если мы проявим снисходительность, и бесполезно пытаться умиротворить их. Его отец активно задействован в деле небольших компенсаций, которые немцев заставят выплатить.

Я очень опечален из-за смерти Роберта Бэкона; он был очень славным человеком и хорошим коллегой.

4 июня 1919 г. Только что вернулся с обеда у Асквита. Нас было восемь, в том числе лорд Синха, а также один человек лет 60, чьей фамилии я не запомнил, с жесткими седыми волосами и румяным лицом, очевидно, пацифист, сторонник формулы «Будьте снисходительны и добры к немцам». Хозяйка говорила о тяжелой болезни Лансдауна — он в отчаянии; я предположил, что он всегда был пессимистом и т. д., когда призывал к преждевременному миру, а миссис Асквит сразу же ответила, что он был прав — надо было заключить мир, когда он на том настаивал. В разговор вмешался «неизвестный» и спросил, какого рода мир ждет нас сейчас. Я парировал: я надеюсь, что немцы, характер которых я довольно хорошо изучил, будут настолько упрямы, что Антанте придется форсировать Рейн и преподать им урок, на который они напрашиваются. Проявить к ним снисходительность значит всего лишь вызвать не только их ненависть, но и презрение. Они всегда будут нас ненавидеть, что бы мы ни сделали, и единственный выход — сделать их не способными на зло еще много-много лет. «Неизвестный» заметил, что немцы не могут заплатить столько, сколько мы требуем. Я ответил, что они должны работать на нас, а не на себя, и что они требуют к себе милосердия, чтобы вызвать незаслуженную жалость бедных заблудших пацифистов. Когда он спросил, что мне известно о немцах, я ответил, что с благодарностью вспоминаю два года, проведенные в Бонне в дни моей юности, когда я учился там после Итона. Полученное там образование позволило мне преуспеть в жизни и изучить истинно немецкий характер. Кроме того, оно дало мне преимущество на службе в Министерстве иностранных дел. И в те 13 лет, которые я провел Париже, я много узнал о методах и целях правительства Германии и отдельных личностей. На этом разговор прервался.