Exemplar

Г. Сузо получил обычное для доминиканцев тех времен образование. Год послушничества (новициат, около 1309 г.) завершился принятием монашеских обетов. За этим последовали 2—3 года базового курса латыни и духовных предметов: Св. Писание, богослужение суточного круга (оффиций), орденские правила и установления, аскетическая литература, практика. По завершении базового начался философский курс (1313—1319 гг.): 2—3 года philosophia rationalis (аристотелевская логика в полном объеме) и 2—3 года philosophia realis (физика, геометрия, астрономия, метафизика Аристотеля). Длившийся несколько лет богословский курс (1319—1322 гг.), во время которого изучались Библия и «Сентенции» Петра Ломбардского, был пройден Г. Сузо, предположительно, в орденской школе (Studium particulare) Констанца либо Страсбурга. Свое обучение он завершил в высшей орденской школе (Studium generale) Кёльна (1323/1324— 1327 гг.), где имел наставником самого Иоанна Экхарта, оказавшего на него сильнейшее влияние.

В 1326/1327 году Г. Сузо возвращается в родной Констанц, где с некоторыми перерывами провел следующие двадцать лет своей жизни. Теперь он — лектор Островного монастыря, на него возложена обязанность обучать монастырскую братию. Однако около 1330 года он снимается с этой должности во время генерального и провинциального капитула доминиканцев в Маастрихте, где его обвинили в ереси в связи с написанием и распространением некоторых «книг», в том числе, надо думать, «Книжицы Истины», своего рода «апологии» Майстера Экхарта, в которой последовательно проводилась попытка воцерковления и ортодоксальной интерпретации его богословской доктрины. В это время Г. Сузо исполняется 40 лет. В его жизни и духовной практике происходят существенные изменения. Если на первых порах, в первые годы монашеской жизни, он довольствовался только внешним соблюдением монастырского устава, а затем перешел к аскетическим упражнениям, многократно превосходившим своей суровостью его требования, то теперь он переходит от этих упражнений, едва не сведших его в могилу, к соблюдению, культивированию бесстрастия не в имитирующих страдания упражнениях, а во внешних испытаниях и невзгодах. Жизнь Г. Сузо меняется решительным образом. Вместо того чтобы сконцентрироваться на Островном монастыре и его внутреннем пространстве, вести отшельническую жизнь, он отправляется в дальние, нередко опасные для жизни поездки с миссионерскими и проповедническими целями, а впоследствии посвящает себя старческому служению. Г. Сузо являет себя миру и принимает участие в событиях того времени. Новый опыт изменил его отношение к аскетической практике. Она перестает осознаваться как самоцель, подчиняется высшим, духовным задачам. Ей приписывается не абсолютная, а относительная, сугубо инструментальная ценность, рекомендуется ее осторожное, дозированное применение...

Политическая ситуация того времени в регионе Боденского озера была очень сложна и стремительно менялась. В 1342 году в Констанце поднялось восстание цехов против господствующего патрициата. Неурожай 1343 года привел к массовому голоду, и, кроме того, городу угрожало наводнение. Вероятно, как раз в это время Г. Сузо избирают в приоры. Однако в 1242—1243 годах он уже находился за пределами Констанца. Как решительный противник императора Людвига Баварского и открытый сторонник Папы он уезжает вследствие интердикта (1326—1348 гг.) вместе с монастырской братией из Констанца в Диссенхофен, в доминиканский женский монастырь Катариненталь либо расположенную рядом с городом обитель Шоттен, где остается между 1338/1339— 1346/1347 годами.

Обстоятельства, вынудившие доминиканского мистика покинуть констанцский Островной монастырь, заключались в следующем. После того, как Папа Иоанн XXII наложил интердикт на владения Людвига Баварского, последним был издан указ о возобновлении на подпавшей под интердикт территории всех общественных богослужений и треб. Указ был поддержан бюргерством крупных имперских городов. В Констанце духовенство получило предписание возобновить церковные службы до октавы Богоявления (13 января) 1339 года и подчинилось ему вопреки воле местного епископа. По сообщению хрониста Генриха Диссенхофенского, предписанию воспротивилась только братия Островного монастыря за исключением четверых «начавших профанировать» насельников. Из-за неподчинения указу городского Совета монахи должны были оставить Констанц на десять лет. Из письма XXXI приходского священника и странствующего визионера Генриха Нёрдлингенского, направленного 21 декабря 1338 года доминиканской монахине Маргарет Эбнер в монастырь Мединген, мы узнаем, что, посетив Островную обитель, он в ней уже не застал своего друга Г. Сузо (см.: Ebner М. 1882: 216, 22).