Эзопов язык в русской литературе (современный период)

2.0.1. Из «секретной» природы эзоповских средств вытекает одна их специфическая черта, а именно, что в ЭЯ никогда не употребляются автологические приемы (например, сравнение), а только металогические, указанные выше, в первую очередь169.

Многие авторы (Каноныкин, Паклина, Толстов и некоторые другие) делают серьезную ошибку, не замечая этой специфики. Анализируя стиль Щедрина, Чернышевского и др., они описывают все встречающиеся у автора поэтические средства без разделения, теряя таким образом специфику эзоповского как отличного от просто сатирического. Так, например, вся классификация эзоповских средств у Щедрина, предложенная Каноныкиным, оказывается ложной. Он приводит примеры литот (у Каноныкина это называется «снижение метафоры») типа «помпадур нашалил», примеры оксюморонов типа «благонамеренное вымогательство», «боговдохновенная взятка» и пр., но все эти фигуры, хотя и характерны для сатирического стиля, не являются эзоповскими, так как лишены засекреченного, не называемого денотата, денотата-табу170.

Оксюморон вообще не может быть эзоповским, он по своей сущности открытый, не засекреченный прием. Также не может быть эзоповским и другой автологический прием – сравнение. Например, фразы «Ленин — кровожадный друг трудящихся» (оксюморон) или «Ленин поступил, как людоед

»: сравнения ни в каком контексте не станут эзоповскими высказываниями, все открыто. А вот выражение «московский людоед» (метафора) в определенном контексте может быть эзоповским.

3. Эзоповские «жанры»

3.0. Данный раздел представляет собой комментарий-экземплификацию к секции А предыдущего раздела.

3.1. Произведение на исторический сюжет – парабола

Со схематической наглядностью функции экрана и маркера в квазиисторическом сюжете выражены в следующих строках из стихотворения Наума Коржавина:

Был ты видом – довольно противен.Сердцем – подл…          Но – не в этом суть.

Исторически прогрессивенОказался твой жизненный путь171.

Речь идет о «собирателе земель русских» князе Иване Калите. Архаические речения «видом противен» и «сердцем подл» выполняют экранирующую роль, а взятое из жаргона советской историографии «исторически прогрессивен» маркирует эзоповский характер текста: «Внимание, читатель! Речь идет не о князе XIV века, а о тиране XX века».

3.1.1. На этом отрывке эзоповского текста легко объяснить, что именно мы понимаем под амбивалентностью ЭЯ.

Архаизмы «довольно противен» и «сердцем подл» являются орудиями стилистического приема – стилизации. Во вступительном отрезке текста (первое грамматическое предложение), взятом отдельно, ничего эзоповского нет. Но и заключительный отрезок текста (третье грамматическое предложение) не является сам по себе эзоповским, хотя и он стилистически организован – пародией. («Исторически прогрессивен оказался твой жизненный путь» есть пародия на известную формулу советских исторических писаний сталинского периода; например в учебнике «История СССР»: «…поскольку опричнина была направлена против знати, она носила прогрессивный характер…»; или в другом источнике:

Как бы ни были велики все действительные жестокости, с которыми Иван IV осуществлял свою политику, они не могут закрыть того обстоятельства, что борьба против боярско-княжеской знати была исторически обусловленной, неизбежной и прогрессивной172.)

Итак, в одной единице текста, в строфе стихотворения, сталкиваются два стилистических приема – стилизация и пародия. Связанные при помощи противительного «Но – не в этом суть», эти два стилистических эффекта при соединении порождают третий. Мы называем его метастилистическим, или, по соотнесенности с общественно-политическим денотатом, эзоповским.

3.1.2. Если мы обратимся к эзоповским макротекстам, тематически близким вышеприведенному (тема Ивана Грозного – вообще одна из центральных в эзоповском «историческом жанре), то увидим, что и в фильме Эйзенштейна, и в поэме Дмитрия Кедрина «Зодчие», и в трилогии В. Костылева «Иван Грозный» обнаруживается та же схема: «Трактовка людей эпохи Грозного, конечно, очень отдает советской современностью», – проницательно писала еще в 1943 г. по поводу книги Костылева критик Вера Александрова173.

Кстати, еще раньше В. Александрова обратила внимание на вышедший в СССР биографический роман Михаила Левидова «Путешествия Джонатана Свифта» и раскрыла его ЭЯ: