Фанатки

И Жека сделала то, о чем давно втайне мечтала — робко и трепетно прикоснулась к его губам. Это был совсем невинный, почти детский поцелуй, и она замерла, закрыв глаза и боясь разрушить этот хрупкий восторг, охвативший ее от долгожданного ощущения соприкосновения своих губ — с его, сухими и горячими, губами. Честное слово, ей и правда ничего больше было не надо… Однако через секунду она почувствовала, как его губы деликатно, но требовательно шевельнулись в ответ, раздвигая ее собственные, и заметно напряглась, тут же отстранившись от него почти в испуге.

— Расслабься, — шепнул он. — Это просто поцелуй. "Без последствий". И если я тебя целую — это ровным счетом ни к чему не обязывает, понимаешь? — его шепот успокаивал, почти баюкал, и Жека полностью доверилась ему. — Ты ничего мне не должна за это, слышишь? Я получаю удовольствие, этого достаточно. Надеюсь, и тебе тоже приятно.

С Антоном Жека привыкла, что поцелуи всегда были лишь прелюдией. Разогревом перед основным блюдом. Поэтому у нее никогда не выходило расслабиться по-настоящему — она знала, что последует затем. Но сейчас, поверив Белецкому, что он делает это просто ради удовольствия, а не ради финального "приза", она послушалась и самозабвенно отдалась новому ощущению. Ей действительно нравилось с ним целоваться. Нежно, мягко, интимно… И он не лукавил — было заметно, что ему действительно приятен сам процесс. Даже несмотря на то, что после ничего не произойдет. Чувствуй здесь и сейчас, живи, наслаждайся моментом, как бы говорили его губы.

Она подняла руки и несмело обхватила его за шею. Это был совершенно платонический поцелуй, без всякого примеси похоти, телесности, и в то же время такой чувственный, такой волнующий…

Наконец, он оторвался от ее губ и откинулся обратно на подушку. Некоторое время они лежали в полной тишине, а затем он вдруг негромко и задумчиво продекламировал:

— "Я дал разъехаться домашним, все близкие давно в разброде, и одиночеством всегдашним полно все в сердце и природе…"

— Что это? — спросила Жека благоговейным шепотом, прижимаясь к нему теснее и ближе. Он улыбнулся ее наивности и легонько щелкнул девушку по носу.

— Это Борис Пастернак.

— Еще! — попросила Жека.

— "И вот я здесь с тобой в сторожке, в лесу безлюдно и пустынно. Как в песне, стежки и дорожки позаросли наполовину. Теперь на нас одних с печалью глядят бревенчатые стены. Мы брать преград не обещали, мы будем гибнуть откровенно…"

Жека закрыла глаза, наслаждаясь звуком его голоса. Она никогда особо не любила и не понимала стихов. В основном потому, что в школе их заставляли учить, и самое-то противное — анализировать в духе "что хотел сказать поэт?" и "каков посыл данного стихотворения?" Тема, идея, поэтическая лексика, стилистические фигуры… все эти термины наводили на Жеку зевоту и тоску. Теперь же, слушая Белецкого, который не требовал от нее ни литературного анализа, ни критического разбора, она просто вникала в незнакомые строки, впитывая их всей душой, как губка. Такие простые, и в то же время такие пронзительные, точные слова отзывались где-то в груди, в самой глубине сердца, сладкой болью…

— "Мы сядем в час и встанем в третьем, я с книгою, ты с вышиваньем, и на рассвете не заметим, как целоваться перестанем. Еще пышней и бесшабашней шумите, осыпайтесь, листья, и чашу горечи вчерашней сегодняшней тоской превысьте…"

Белецкий замолчал. Жека, думая, что он просто собирается с мыслями, терпеливо ждала продолжения. Однако дыхание его становилось все более спокойным, грудь равномерно вздымалась и опускалась. Подняв глаза, Жека обнаружила, что артист спит. Вне всякого сомнения, крепко спит…

Часть 4

Мумбаи

Анюта проснулась от бьющего в глаза солнца. Странно, но, похоже, в жилище семейства Зафар никто не заморачивался тем, чтобы повесить шторы на окнах. Хотя чему удивляться — большинство индийцев просыпается с рассветом, так что им это не должно доставлять никаких неудобств…

Голова раскалывалась от вчерашних коктейлей и шампанского (вот оно, определенно, было лишним). Анюта совершенно не выспалась, но при воспоминаниях о минувшей ночи неведомая сила будто рывком сдернула ее с кровати.

Черт!!! Она действительно побывала вчера на вечеринке, устроенной режиссером Роханом Шетти? Или это ей просто приснилось?!

Обрывки воспоминаний смешались в голове, как винегрет, и Анюта даже на некоторое время сжала виски ладонями, чтобы не взорваться, призывая себя к спокойствию. Медленно, кусочек за кусочком, она восстанавливала картину целиком. Похоже на правду — сон едва ли может быть таким насыщенным, таким детально-достоверным и ярким…

Аман, мерзавец, просто слинял. Ему настолько не хотелось встречаться и любезничать с хозяином вечеринки, что он тупо провел Анюту внутрь роскошного ресторана "Bollywood Hills", затем, задавая нужное направление, подтолкнул ее, несмело остановившуюся у входа в зал, и, бросив: "Я тут с друзьями недалеко буду, ты пока поищи своего Кхана, а я подойду позже!" — моментально испарился.