Фанаты. Сберегая счастье

Сашка подходит к окну. За окном солнечно, но пейзаж не похож на апокалиптический. Деревья даже колышутся иногда, то есть, ветерок дует. До дежурного магазина можно добежать. Взять пару баклажек питьевой воды, чтобы хоть чай попить можно было. И лучше побыстрее, пока до этого же магазина не добежали все соседи.

Но стоит открыть дверь на улицу, как Сашка понимает опрометчивость своего решения. Будто в баню вошла. Или прямиком в ад. Закрывая калитку, чуть о металлическую ручку не обожглась. Природа сходит с ума, честное слово. Ладно, короткими перебежками, и лучше по теньку, где он ещё остался.

В дежурном магазине ни одного посетителя, только разморённая продавщица за прилавком. Смотрит какой-то сериал по каналу «Россия 1» и потягивает холодную минералку.

— Здрасьте, тёть Маш. А вода в баклажках есть?

— Последние две штуки остались, но дорогие! — тётя Маша отрывается от страданий экранной героини, внезапно беременной от шефа. — Все дешёвые разобрали.

— Да мне б хоть какие. Не знаете, когда воду дадут?

Пожимает плечами. Странный народ, конечно. Ну если воду отключили, да надолго, и все баклажки разобрали, надо же ещё партию заказать, нет? И заработать на этом как следует. Но Сашка уже привыкла, что в Прибрежном всё не так, как в Москве. Город гедонистов, не любящих суеты и спешки. Ну выключили и выключили. Когда-нибудь дадут. А пока вон, сериал можно посмотреть, кофе сварить. На чашку кофе-то вода найдётся.

Сашку иногда медлительность и инертность Прибрежного раздражает. Но она понимает, что для Всеволода Алексеевича это то, что нужно. Ему тут спокойно и хорошо, его все знают, все любят, но в то же время не донимают автографами и фотосъёмками. Он уже не может быстро ходить, а иногда и быстро реагировать, а Прибрежный живёт как раз в его темпе, размеренном, неторопливом. В Москве, вздумай он спуститься в метро, его просто снесло бы спешащей толпой. А здесь никто не будет торопить пожилого человека, долго разбирающегося с карточкой на кассе, например. Даже в голову никому не придёт.

— Саша, вчера малину привезли и чернику свежую. И персики плоские я тебе отложила для Всеволода Алексеевича. А то их быстро расхватывают.

Тётя Маша выносит из подсобки пакет персиков. На полках с фруктами их уже нет, зато стоят маленькие лукошки с ягодой. Сашка невольно улыбается. О чём и речь. Здесь все любят Всеволода Алексеевича, а значит, Сашка готова простить Прибрежному что угодно.

— Как он себя чувствует? Давно его не видно.

— В жару так себе, — честно признаётся Сашка. — Быстрее бы дожди начались. Только персики сейчас возьму, а то не донесу вместе с водой, помну ягоду.

Честно сказать, ей и персики-то забирать несподручно. Но тётя Маша старалась, откладывала для сокровища.

Две пятилитровые баклажки оттягивают руку, но в другой пакет с персиками, которые нельзя помять. И дверь магазина Сашке приходится открывать уже ногой, чтобы снова нырнуть в раскалённый воздух. И нос к носу столкнуться со Всеволодом Алексеевичем.

— Потрясающе! Вы что тут…

— Дай сюда!

Решительно забирает у неё обе баклажки.

— Я так и знал. Догадаться нетрудно, куда ты могла деться. Ну и что за подвиги? Тебя надо было не Сашей назвать, а Зоей. Или Ульяной.

— Чего?!

— В честь кого-нибудь из детей-героев. Откуда у тебя безудержная тяга к самопожертвованию?

— А у вас? Просила же по жаре не шататься!

— А сама что? Девочка? Нет, ну если со мной сравнивать, конечно… Но если ещё и тяжеленные баллоны таскать…

— Да не тяжёлые они, — вяло огрызается Сашка.

— Для меня — нет. А для тебя — достаточно тяжёлые. Кстати, я могу ещё пару взять.

— А больше нет. Все разобрали. Придётся экономить воду.

— Или сходить до ручья, — замечает Всеволод Алексеевич, шагая по дорожке.

Сашка внимательно за ним наблюдает. Вроде спокойно идёт. Хочется надеяться, что он хотя бы ингалятор с собой взял. Ну просила же…

— Вот только ручья нам не хватает, — фыркает Сашка. — До него топать полкилометра в гору. И потом назад. Я лучше буду во все инстанции звонить и ругаться. Одурели совсем, в такую жару воду вырубить. Садисты.

— А посуду чем мыть? Ну допустим, можно её не мыть, — рассуждает Туманов. — А туалет чем смывать? Десяти литров нам не хватит даже на один день.

— Во-первых, водоканал обязан организовать подвоз воды, если эта бодяга надолго. Во-вторых, для туалета можно воду из пруда зачерпнуть. Пруд гораздо ближе, чем ручей.

Буквально в ста метрах, на заброшенном соседском участке. Всеволод Алексеевич одобрительно кивает, предложение принято. Вот только бегать до пруда с ведром каждый раз, как кому-нибудь в туалет приспичит, тоже сомнительная затея. Особенно если учесть, что им обоим приспичивает часто — у Туманова возраст, у Сашки давление. М-да… Как мало надо, чтобы выбить человека из привычной жизни и превратить его быт в сущий ад. Всего лишь выключить воду.

Домой они заходят оба в мыле. Сашка к тому же прекрасно слышит, что Всеволод Алексеевич дышит через раз. Вот просила же не вылезать из дома, и уж тем более не совершать подвигов, ну что за человек.