Фанаты. Сберегая счастье

— Давайте, я вам на руки полью, умоетесь. Дышать тяжело? Ингалятор дать?

У него такой страдальческий вид. Но качает головой.

— Мне просто жарко. И я хочу в душ… Ну, придётся так обсыхать.

— Переоденьтесь в сухое и чистое. Принести вам вашу майку с собаками?

Домашняя футболка с собаками из мультика про далматинцев была куплена абсолютно случайно, где-то походя. Сашка поначалу решила, что он её не глядя прихватил. Ну взрослый же дяденька, какие к чёрту далматинцы? А футболка оказалась удобной и быстро перешла в категорию любимых домашних вещей.

— Извращение какое-то, переодеваться грязным в чистые вещи, — ворчит Туманов, но всё-таки меняет насквозь промокшую рубашку на футболку с собаками. — Я тебе рассказывал историю, как мы в Мексике на гастролях у Рубинского в номере мылись?

— Нет.

Сашка крутится на кухне, пытаясь организовать чай и перекус. Отсутствие воды бесит. Она привыкла мыть руки по сто раз на дню, ещё со времён института. Абсолютно нормальная привычка для любого врача. Сашка может полы помыть раз в две недели (раньше могла, теперь из-за Туманова моет гораздо чаще, конечно), но руки у неё идеально чистые всегда. И за десять минут, которые уходят на приготовление чая, она машинально открывает кран раза три. Матерится сквозь зубы и довольствуется кухонным полотенцем, которое слегка смочила из баклажки.

— Расскажете? Только сначала скажите мне, что хотите поесть? Желательно из того, что не надо готовить. Затевать сейчас суп — очень плохая идея.

— Да я вообще есть не хочу, — отмахивается Всеволод Алексеевич. — Какая еда в такую жару?

— Какая-нибудь. Вы туда-сюда походили, тяжести потаскали, сахар сейчас падать начнёт. Надо поесть. Помидорки в собственном соку будете? Холодненькие.

— Давай, — соглашается Туманов. — И килька у нас где-то была в томате.

— О, господи.

Он замучил с этой килькой. Увидел банку в магазине и тут же сунул в корзинку. У Сашки глаза на лоб полезли. Килька в томате? Серьёзно? Ну ладно, в вашей советско-дефицитной юности вы жрали всё, что не приколочено. Но сейчас кому придёт в голову есть эту дрянь? Самая мелкая рыба, не потрошённая, с головами, с хребтами, и залитая отвратительным едким соусом. Сашка озвучила свои доводы, на что Всеволод Алексеевич заявил, что молодое поколение ничего не понимает, жизни не нюхало, а вкуснее кильки в томате только рижские шпроты, но они вредные. А килька в томате полезная! Купили, разумеется. Банка стояла в шкафу с крупами, ожидая подходящего случая. И вот он настал. Когда, если не сейчас?

— Держите!

Сашка ставит перед ним банку, которую открывает сама, во избежание травм. Втыкает в красно-рыжую массу вилку, выдаёт кусок хлеба.

— Так что с Рубинским и Мексикой? Как вы там оказались, кстати?

— Как обычно, в составе делегации. Ездили на какие-то спортивные соревнования, тогда было принято, чтобы спортсменов сопровождали артисты — для поддержания боевого духа. Рубинский глава делегации, естественно.

— Почему «естественно»? — удивляется Сашка, усаживаясь напротив сокровища.

Есть ей тоже не хочется. Но Всеволод Алексеевич так аппетитно жуёт. Правда, что ли, вкусно? Может, попробовать?

— Потому что он стучал, — просто, как что-то само собой разумеющееся, говорит Туманов. — В любой группе советских граждан, выезжающих за рубеж, был как минимум один человек, который стучал. В нашем случае им всегда был Рубинский. И это хорошо. Потому что он нормальный мужик и, что называется, зло известное. Ты знаешь, чего от него ждать. Он никого не закладывал просто так, из зависти, закрывал глаза на наши походы по кабакам, когда у нас на них появлялись деньги. И на наши способы добыть валюту за границей, далеко не всегда законные, тоже закрывал глаза. Но не дай бог было молодому артисту перейти ему дорогу. Нахамить, например, или на его девушку покуситься. Рубинский имел рычаги влияния, чтобы выкинуть врага из всех эфиров и сборных концертов. А во времена, когда Интернет ещё не изобрели, это смерти подобно. Ну так вот, Сашенька. Как у руководителя делегации у Аркадия был самый козырный номер, с собственной ванной комнатой. А мы, салаги, ходили за удобствами по коридору. Длинному такому коридору, в конце которого две душевые и два туалета. И всегда очередь, потому что поселили нас в общежитие для спортсменов. И по утрам я, например, ждал, когда освободится заветная комната, в компании олимпийских чемпионов.

— А, это вы с тех пор со всеми нашими легендарными спортсменами дружите! С совместных очередей в сортир!